Фарид Фазлиахметов - Дерзость

Флегонтов предложил и нашему отряду войти в состав бригады. Но мы, подумав и взвесив все "за" и "против", решили все-таки сохранить самостоятельность.

- Как насчет груза, майор? - обратился я к Шарому. - Нужна взрывчатка, боеприпасы, питание к рации и зимнее обмундирование. В пиджачках и казакинах уже холодновато стало.

- Обещают прислать, но срок не устанавливают. Вроде и погода благоприятствует полетам. Да, я не успел тебе сказать самое главное. Хозяин требует от нас свернуть диверсионную деятельность и считать основной своей задачей разведку.

- Почему, разве он не понимает, что именно диверсиями можно нанести противнику наибольший урон с наименьшими потерями с нашей стороны?

- Все это так. Однако, как ты и сам видишь на примере соседних бригад, партизаны имеют сейчас прямую связь со штабом партизанского движения, получают взрывчатку, оружие, боеприпасы. Хорошо освоили диверсии на железной дороге. У них больше сил и возможностей, чем у нас. Ты, наверное, уже слышал, как недавно бригада Тихомирова вышла к железной дороге, устроила крушение и затем артиллерийским и пулеметным огнем уничтожила эшелон противника.

- Слышал. Но у партизан ведь - а в большинстве своем это местные жители много знакомых в гарнизоне, они разведкой могут заниматься лучше нас.

- Могут и занимаются. Но у них одни источники, у нас должны быть другие. Чем больше источников, тем легче командованию убедиться в достоверности данных. Кроме того, в работе разведчиков- далеко не всегда все идет гладко.

- Ладно! Убедил, майор. Какие объекты разведки?

- По-прежнему Осиповичи и Марьина Горка.

- Но отсюда очень далеко до Осиповичей - наши связные по ту сторону железной дороги.

- Согласен. Нам придется вернуться в свой район. Правда, в треугольнике Слуцк - Осиповичи - Бобруйск нет партизан, а нам придется там жить и работать. Что ж, будем себя вести тихо, мирно, и, глядишь, нас не станут беспокоить.

- Шутишь?

Шарый лишь рассмеялся в ответ.

В последних числах декабря мы получили радиограмму: "Разрешаю передислоцироваться под Осиповичи. Хозяин".

Эту радиограмму опытный радист Зализняк принял с большим трудом.

О полученном приказе знали только Шарый, я и Максимук. К выезду стали готовиться, как на очередную крупную операцию, которая требовала всех наличных сил. Для этого надо было привести в полный порядок санные упряжки, седла. Предстояло за каких-нибудь 8-10 часов совершить бросок в шестьдесят, а возможно, и в восемьдесят километров.

Из соображений безопасности день отъезда и маршрут был также известен только троим. Но чутье никого не обмануло, ни наших бойцов, ни местных жителей, с которыми мы просто сроднились. Все чувствовали, что мы уезжаем навсегда и сюда больше не вернемся.

Пришли проводить нас и лозовские, и полядские девушки. Оказалось, что хлопцев наших уважали и любили, и было кому повздыхать и даже поплакать на проводах. Очень много этому способствовал Федя Морозов, красноречивый агитатор, лихой кавалерист в папахе набекрень, при сабле и шпорах. Он легко сходился с людьми, умел быстро располагать их к себе. Частенько, хоть, понятно, и с некоторыми преувеличениями Федя на деревенских вечеринках повествовал о геройских подвигах наших бойцов. Молодежь его слушала затаив дыхание и верила каждому слову.

Вместе с провожающими мы пообедали. С наступлением сумерек вышли на улицу. Пора трогаться в путь. Запряженные и оседланные лошади зябко вздрагивают, фыркают и поводят ушами.

- По коням! - раздается зычная команда Шарого.

- За мной, ребята! - командую своим конным разведчикам и скачу не оглядываясь. Рядом со мной Чеклуев на своей серой кобыле, следом Стенин, Смирнов, Максимук.

- Куда путь держим? - спрашивает Чеклуев.

- На юг, в старый район, Саша.

- Чего так?

- Получен приказ.

До железной дороги ехали очень быстро - никто из вражеских агентов не успел бы донести своим хозяевам о нашем перемещении. Сытые, застоявшиеся кони легко одолели тридцать пять километров за каких-нибудь три часа. Вот и железнодорожный переезд. Возле него будка. Смирнов и Стенин доложили, что в ней никого нет. Значит, можно переезжать. Только успели проскочить несколько подвод, как со стороны Осиповичей подошел поезд. Вагоны мелькали один за другим, но немцы, видимо, не успели как следует рассмотреть, что за подводы стоят у переезда.

Вечером 29 декабря мы приехали в Старые Тарасовичи. Пантелей пригласил нас в хату, в которой он, очевидно, бывал и раньше. Кроме пожилой женщины, которая, поздоровавшись с нами, сразу же ушла за занавеску у печки, в избе оказалась еще одна - молодая. Она сухо кивнула нам и стала молча собирать на стол. На вид ей было не более 23-25 лет. Чернобровая, черноглазая, с упрямо поджатыми тонкими губами, она, казалось, была не рада гостям. Пантелей же хоть и старался показать себя в этом доме хозяином, но это у него плохо получалось. Мы распрощались и ушли. Договориться о постое я послал Бычкова с Щихалеевым.

Время около десяти часов. Спать бы сейчас, да не спится, что-то тревожит, а что, и сам не пойму. Решил зайти к Шарому. Там были Зализняк, Нина Морозова и Вася Смирнов.

Они уже поужинали, но, похоже, тоже не торопятся укладываться спать.

- Спел бы что-нибудь, Василий, - прошу Зализняка.

Вижу, попал под настроение. Василий подумал немного и затянул: "Стоит гора высокая, а пид горою гай..." Остальные подхватили: "Зеленый гай, густененький, тай вправди зимний рай..."

Ушел я к себе растроганный, полный благодарности за то неизъяснимое удовольствие, которое доставил мне Василий Зализняк своими песнями. Вышел на крыльцо - под ногами скрипит снег, на небе высыпали звезды. Тихо. Только кое-где изредка всхрапывают кони. Парами ходят часовые. Начальником караула сегодня назначен Шихалеев. Ему приказано с рассветом выслать по дорогам конные дозоры, передать всем: лошадей запрячь, оседлать, быть в полной боевой готовности.

Ночь прошла спокойно. Только изредка со стороны Варшавского шоссе доносились одинокие выстрелы и короткие пулеметные очереди - видно, постреливали в гарнизонах, так, на всякий случай...

Утром мы с Максимуком и Шарым съездили на новую базу. Максимук показал нам погреб с картошкой и овощами и несколько землянок. В нетопленых землянках со стен и потолка свисал гирляндами иней. Надо протопить землянки как следует, тогда можно перебираться и на жительство. Сказано - сделано. В течение дня наши "зимние квартиры" оттаяли, стены и потолки подсохли, и мы, переночевав еще одну ночь в деревне, справили новоселье.

Как теперь быть с самым главным, как наладить связь с Хозяином и получить груз? Мы прекрасно знали, что на юге, в Белорусском Полесье, находится Минский подпольный обком партии, и крепко надеялись, что его секретарь В. И. Козлов поможет нам установить связь.