Фарид Фазлиахметов - Дерзость

12 февраля я поехал в Рудобелку к Шашуре, в то время уже командиру бригады. У него выпросил несколько электродетонаторов, батареек и шашек прессованного тола. Это было очень важное приобретение. Теперь бы раздобыть взрывчатку, и можно идти на подрыв.

Взрывчатку в большом количестве нельзя ни попросить, ни одолжить - ее надо найти. После долгих и упорных поисков нам удалось решить и эту проблему.

Как-то в конце февраля я, Чупринский, Суралев и Бычков поехали к деревне Буда. В лесу нашли несколько лук от седел. Бычкова с Суралевым я с этим грузом отправил обратно в Дуброво, а сам с Титом Чупринским поехал дальше, под Затишье. По рассказам жителей, здесь, в лесу, до войны были склады артиллерийских снарядов. При отступлении их взорвали, но наверняка что-то осталось.

Взрывной волной снаряды разбросало на несколько сот метров, и нам с Титом пришлось довольно долго ходить по мелколесью, прежде чем мы наткнулись на несколько бурых от ржавчины "сигар". Первым снаряды увидел Чупринский. Он поднял один из них и в обнимку со снарядом начал кружиться, затем бережно, как ребенка, положил его на соломенную подстилку саней. Снаряды, впрочем, оказались без взрывателей и поэтому были вполне безопасны.

- Ну, комиссар, кто нашел первым?

- Ты, Тит, ты!

- Правильно, значит, я им и хозяин. Вот приедем, выплавлю тол и пойду на "железку".

- Что, один пойдешь или возьмешь кого?

- Возьму, пожалуй, Николая Кадетова, Колю Кашпорова.

- Согласен, но людей маловато. Возьми еще Гуськова, Корзилова, кстати, приглядишься к ним, посмотришь, чего стоят в деле.

Гуськова и Корзилова мы взяли в отряд уже будучи в Дуброве. Это были ребята из нашей части, из группы Вайнблата, погибшего вскоре после приземления в стычке с немцами в июне 1942 года.

Гуськов был тихим, немногословным пареньком; впоследствии он стал отличным пулеметчиком. Корзилов выделялся среди бойцов своей пышной, кудрявой шевелюрой, был по натуре очень мягким и добрым человеком и имел, пожалуй, лишь одну слабость: любил, чтобы его время от времени похваливали. Оба они были прекрасными товарищами.

Что касается Чупринского, то он прилетел в Белоруссию с группой Сонина. После его гибели попал к Островскому, с его согласия перешел к нам. Высокий, широкоплечий, с решительным и в то же время очень эмоциональным характером, Чупринский, словно магнит, притягивал к себе людей. Тита я знал еще по Москве, там он работал шофером и вывозил нашу группу на Центральный аэродром, перед нашим вылетом в Белоруссию. Деятельная натура Чупринского не могла смириться с простой шоферской работой, и он попросил направить его в тыл врага.

Когда мы прибыли в лагерь, подводу сразу же обступили бойцы. Не нужно было никаких приказов. Всем отрядом стали дружно выплавлять тол из снарядов. Работа спорилась, и уже к вечеру следующего дня были готовы несколько глянцеватых светло-серых брикетов плавленого тола весом по 5-б килограммов каждый.

В субботу 20 марта группа Чупринского уехала к железной дороге. Я и Стенин проводили ребят до переправы через реку Птичь у Копаткевичей. К железной дороге они должны были выйти в районе Мышенки.

Через три дня группа Чупринского вернулась с задания. Крушение устроить не удалось - помешала сильная охрана. Тит был очень недоволен собой, тяжело переживал неудачу. Человеком он был храбрым, но нетерпеливым и горячим.

Вскоре за снарядами отправилась группа в составе Саши Бычкова, Коли Кадетова, Виктора Калядчика. Ребята привезли почти полсотни снарядов разного калибра, и вновь разгорелся жаркий огонь под баком с водой, опять деревянные формы стали наполняться плавленым толом...

А забот все больше и больше В отряде тиф. Атякин пошел на поправку, но заболел Саша Чеклуев, мечется в бреду. За ним ухаживают Саша Стенин, Валя Смирнова и Шура Захарова - она из группы Островского, - сидят по очереди около него, поправляют одеяло, прикладывают ко лбу прохладную тряпку, постоянно рискуя заболеть сами. К счастью, Чеклуев стал поправляться, и надобность в добровольных сиделках отпала.

Наша хозяйка Ольга Васильевна Скора раздобыла где-то клюквы и сахарина: Сашке сейчас есть не хочется, только пить. Почти у всех ребят цинга. Привезли врача. Но что он может сделать? Прижигает десны какой-то кислотой, но это мало помогает. Свежих бы овощей сейчас, но зелени пока нет. Когда удается какими-то судьбами раздобыть лука, выдаем его самым тяжелым.

Но март на исходе, скоро сойдет снег, зазеленеет трава, а там, глядишь, и свежий щавель появится, салат, лук, и здоровье бойцов пойдет на поправку. Радист Атякин после тяжелой болезни встал на ноги. Связь с Центром, хотя и нерегулярная, но была. От Шарого из-под Бобруйска поступали свежие разведданные. Важнейшие из них передавали Хозяину. Островскому в период с 26 марта по 5 апреля обещали прислать груз. Вот радость была бы!

Груз грузом, разведка разведкой, но теперь у нас имелся запас взрывчатки, и мы решили идти на железную дорогу. Вызвались на это дело почти все, пришлось отбирать наиболее опытных.

30 марта я сформировал группу подрывников. В нее вошли Чупринский, Смирнов, Стенин, Суралев, Никольский, Арлетинов. Состав группы был не случайным. К тому времени мы очень подружились с Титом Чупринским. Он был хорошим товарищем, простым, искренним, готовым всегда поддержать тебя в трудную минуту Крепко дружили между собой и два Николая - высокий Кадетов и маленький Кашпоров. Лева Никольский и Костя Арлетинов не могли жить друг без друга - куда один, туда и другой.

Позавтракали и, не задерживаясь, выехали в Копаткевичи. Там оставили подводы, на лодках переправились через реку Птичь, а за рекой, в деревне Слободка-1, взяли новые подводы. Не доезжая до железной дороги 6-7 километров, отпустили возчиков и пошли дальше пешком.

До Слободки с нами ехала и группа Максимука. Там она отделилась с тем расчетом, чтобы выйти к железной дороге западнее нас. Мы же решили идти к деревне Мышенке, где Чупринский уже сделал одну неудачную попытку.

В конце марта в Москве еще лежит снег, бывает, прихватывает довольно крепкий морозец, а здесь, в Белоруссии, снег сошел даже в лесу. По влажному мху через дремучий сосновый бор идти одно удовольствие К утру следующего дня вышли к завалу. Дальше, до самого полотна, полоса шириной метров сто, полностью очищенная от леса и кустарника. Движение налажено, хотя поезда проходят и не часто. Впереди паровоза немцы прицепляют две-три платформы с балластом, охрана эшелона в заднем вагоне. Пути сильно охраняются. Несколько гитлеровцев двигаются гуськом вдоль полотна на расстоянии 10-15 метров друг от друга. Сначала в одну сторону, затем - через тридцать минут - в другую, и так беспрерывно.