Берналь Кастильо - Правдивая история завоевания Новой Испании

С самого начала нас подхватил попутный ветер, мы поставили все паруса, и Мотекусома впервые в жизни испытал, что значит лететь по водной поверхности. Туземные лодки, несмотря на множество гребцов в них, скоро далеко отстали; Мотекусома немало смеялся и выражал свое удовольствие по поводу преимуществ нашей оснастки и парусности. Мы быстро достигли цели; Мотекусома изрядно поохотился, истребляя во множестве зайцев и кроликов, а затем, очень довольный, пустился в обратное плавание. Он же, уже вблизи Мешико, попросил выстрелить из пушек. Гром выстрелов до чрезвычайности ему понравился, и вообще за все время поездки он был так прост и благорасположен, что мы наперебой старались оказывать ему разные услуги. Впрочем, и Мотекусома никогда не оставался в долгу. Стоило ему лишь мигнуть, как к нему уже тащили все, что он пожелает. Всякое хотение его было законом. Вот, например, такой случай. Сидели мы как-то раз вместе около покоев, где содержался Мотекусома, когда какой-то ястреб-перепелятник ринулся на домашнего голубя и унес его. И один из нас, Франсиско де Сауседо, «Щеголь» [(Pulido)], который был дворецким у адмирала Кастилии, не смог удержаться, чтобы не вскрикнуть: «Что за чудная птица! Какая сила, какая гордая осанка!» А мы, воспользовавшись случаем, стали говорить и спорить о приручении разных птиц к охоте. Услышав столь оживленный разговор, Мотекусома заинтересовался его причиной; паж Ортегилья рассказал ему, что, имей мы такую птицу, мы быстро бы выдрессировали ее, и она стала бы по приказу бить по любой птице, а в промежутках спокойно сидеть на рукавице охотника. «Если так, — сказал Мотекусома, — то я велю немедленно изловить и передать вам этого ястреба». И действительно, через минуту уже предстал главный птичий охотник, а к вечеру того же дня он принес того ястреба-перепелятника, которого мы видели утром и приметы которого хорошо заметил Сауседо.

Вот какова была власть великого Мотекусомы! И вот как любезно и мило он относился к нашим желаниям! Все это скоро изменилось: быстро вращается колесо фортуны, обстоятельства сплелись в ужасающий и угрожающий клубок!

Когда Какамацин, сеньор города Тескоко, второго по величине и значению города после Мешико, узнал о пленении своего дяди Мотекусомы, а также, что мы понемногу овладеваем всеми средствами государства и что клад Ашаякатля нами найден, но пока еще не взят, — он решил положить конец всему этому. Для этого он созвал всех вельмож Тескоко, своих вассалов, и сеньора Койоакана, который был его двоюродным братом и племянником Мотекусомы, и сеньора Тлакопана, и сеньора Истапалапана, и другого очень великого касика, сеньора Матлацинко1, замечательного храбреца и столь близкого родственника Мотекусомы, что можно было поспорить, кто из них имеет больше прав на королевство и сеньорию Мешико.

Переговорив между собой, они призвали и кое-кого из мешикских вельмож, чтобы установить с ними день нападения. Но тут же начались и расхождения: сеньор Матлацинко требовал верховной власти для себя, а Какамацин считал себя более подходящим…

Мотекусома узнал об этом заговоре от одного из своей родни, поссорившегося с Какамацином. Дальнейшие расспросы, особенно у мешикских вельмож, получивших от Какамацина либо подарки, либо великие обещания, окончательно прояснили картину. И вот Мотекусома как исключительно умный человек, не желая, чтобы его столица превратилась в арену мятежа и бойни, обо всем известил Кортеса, который и сам о многом давно уже догадывался.

Кортес предложил тогда передать ему верховное командование: он немедленно двинется против Тескоко, возьмет и разрушит город и опустошит всю округу. Но Мотекусома на это не согласился. Тогда Кортес сам объявил Какамацину, чтобы он не смел создавать крамолы, иначе он погибнет. Но молодой и вспыльчивый сеньор дерзко ответил, что пора слов прошла и что угроз он не боится2. Наш полководец, однако, вторично его увещевал одуматься и не оскорблять нашего короля и сеньора, иначе расплата будет ужасной. Но и на это получен был еще более дерзкий ответ: никакого, дескать, короля не знаю, да охотно не знал бы и Кортеса… После этого Кортес настоял перед Мотекусомой, чтобы тот всем своим авторитетом обрушился на ослушников, напоминая, что в самом Тескоко Какамацин создал себе немало врагов своим высокомерием и жадностью. Действительно, при дворе Мотекусомы жил родной брат Какамацина, прекрасный молодой человек, бежавший из Тескоко, так как брат покушался на его жизнь, видя в нем опасного соперника.

При таких обстоятельствах, советовал Кортес, желательно снестись с вельможами Тескоко и потребовать от них ареста и выдачи Какамацина; или еще: под каким-либо предлогом вызвать Какамацина из Тескоко, схватить его и до тех пор держать в темнице, пока он не одумается. В обоих случаях управление Тескоко передать его брату, ибо сама попытка к бунту уже лишала его престола.

Мотекусома избрал второй способ — вызов из Тескоко в Мешико, но выразил сомнение, насколько тот послушается; на этот случай он хотел послать особых людей для немедленного его ареста.

Кортес премного благодарил Мотекусому за столь великую готовность поддержать мир и настолько расчувствовался, что воскликнул: «Ныне, государь, если Вы того пожелаете, я не воспротивлюсь Вашему возвращению в прежний Ваш дворец, ибо искренность Ваших побуждений я теперь вполне уразумел. Правда, не от меня одного это зависит, да и безопасность Ваша гораздо лучше гарантирована у нас, чем где бы то ни было. Во всяком случае, я никогда бы не лишал Вас свободы, если бы этого не потребовали мои капитаны!»

Мотекусома, по-видимому, поверил Кортесу, тем более что и паж Ортегилья со своей стороны неоднократно рассказывал ему, что главные виновники его пленения — капитаны. Посему Мотекусома торжественно заявил, что предпочитает остаться под нашей охраной, пока дела с племянниками не распутаются…

И вот Мотекусома послал своего приближенного в Тескоко, приглашая Какамацина к себе будто бы для того, чтобы примирить его с Малинче [(Кортесом)], сообщая, что живет он не пленником у Малинче и его братьев, а гостем, по собственному изволению. Но Какамацин не пошел на эту приманку. Он собрал своих знатных и обратился к ним с горячей мятежной речью. С пришельцами будто бы он покончит дня в четыре, не больше; дядюшка по трусости этого не смел сделать, а ведь удобных моментов было сколько угодно, хотя бы тогда, когда мы спускались в долину с гор у Чалько. Вместо этого, Мотекусома впустил нас в город, где и дал укрепиться, затем расточает для нас все доходы государства, не уберег сокровищ своего отца Ашаякатля, сам попался в плен и, кажется, готов отступиться от веры и убрать идолов великого Уицилопочтли. Беда великая! Чтобы она не увеличилась еще более, нужно нас немедленно уничтожить. На их помощь в этом деле он и надеется. Если же ему, Какамацину, придется вступить на престол Мешико, он всех их сделает большими сеньорами и одарит множеством драгоценностей и золота. Успех обеспечен, ибо все главнейшие сеньоры — и Койоакана, и Истапалапана, и Тлакопана — родственники Мотекусомы, согласны действовать с ним вместе, да и в самом Мешико есть много единомышленников. Овладеть столицей будет нетрудно: часть войск двинется по дамбам и будет впущена беспрепятственно, другая переправится на лодках. Мы им также не страшны: ведь недавно мешики перебили много teules под Наутлой, а голову одного teul, как и труп коня, долго показывали в Мешико. Не пройдет и часа, как все пришельцы будут перебиты и тела их переданы для праздничного жертвенного пира.