Джим Корбетт - Наука джунглей

Для тех, кто не бывал со мной в лесу во время прохождения военной службы, замечу, что по отпечаткам следов человека в джунглях можно получить массу полезной информации независимо от того, где попались отпечатки — на дороге, тропинке или вообще в любом другом месте, где можно разглядеть отпечаток ноги человека. Допустим, ради интереса, что мы оказались в чужой враждебной стране и нам нужно пройти по охотничьей тропе, где вдруг оказываются чужие следы. По внешнему виду отпечатков, их размеру и форме, наличию или отсутствию шипов, железных подков, по форме оттисков кожаных или резиновых каблуков и т. п. можно, например, заключить, что это следы не наших, а вражеских солдат. Определившись с этим, важно понять, когда прошла партия и сколько в ней было людей. Теперь вы уже знаете, как это можно сделать. Чтобы узнать количество людей, нарисуем линию перпендикулярно отпечатку носка, отсчитаем тридцать дюймов и проведем еще одну. Число отпечатков на этом отрезке и даст нам количество людей в группе. По следам можно узнать и многое другое, например скорость движения партии. Когда человек идет нормальной походкой, вес его распределяется равномерно по всему следу, длина которого в зависимости от роста составляет тридцать — тридцать пять дюймов. По мере ускорения шага на пятку приходится все меньшая доля веса, который переносится на носок, отчего тот отпечатывается в земле глубже, чем пятка. Разница в степени четкости следа у пятки и носка тем заметнее, чем быстрее идет человек. А если совсем перейти на бег, то отпечатываться будут вообще только самые края носка и пятки. Если в группе человек десять — двенадцать, то, бывает, можно понять, хромал ли кто-нибудь при движении, а кровь на следах может указать на то, что кто-то был ранен.

Если случится, что вы поранитесь в джунглях, я укажу вам маленькое, скромное растение, которое не только утолит вашу боль, но и залечит рану лучше любого другого известного мне средства. Растение это можно встретить в любом лесу. Высотой оно всего двенадцать дюймов, с цветами, похожими на маргаритки, и длинным тонким стеблем, листья мясистые и зазубренные, как у хризантемы. Надо сорвать несколько листков, обмыть их в воде, если она есть под руками, затем растереть листья между пальцами и смазать рану выжатым соком. Иного лечения не потребуется, и если рана неглубока, через пару дней она заживет. У этого растения красивое название — Брахм Бути — «божественный цветок».

Тем, кто проходил обучение под моим руководством в джунглях Индии и Бирмы в годы войны, приходилось нелегко, ведь времени было очень мало. Надеюсь, они уже успели меня простить за это. Но хочется верить, что они не забыли всего того, чему мы учились вместе: как отыскать съедобные коренья и клубни, какие цветы и плоды могут заменить чай или кофе, кора и листья каких деревьев спасают от лихорадки, нарывов и ангин, как соорудить носилки из лиан и древесной коры, из чего сделать канаты, чтобы можно было переправить через поток или овраг тяжелое вооружение, как не натереть ногу и избежать солнечного удара, как добыть огонь и сухое топливо в сыром лесу или заварить чай без металлической посуды либо обойтись без соли, что делать при змеином укусе или расстройстве желудка. И наконец, в джунглях было просто необходимо не терять над собой контроль и мирно сосуществовать со всеми их обитателями. Всему этому я учился вместе с парнями, собравшимися с гор и равнин Индии, из городов и сел Соединенного Королевства, США, Канады, Австралии, Новой Зеландии и других стран. Мы делали это не оттого, что собирались провести остаток своей жизни в лесах, но ради того, чтобы поверить в себя и друг в друга, избавиться от страхов перед неизвестным и доказать противнику, что мы лучше его. Конечно, в те годы боевого товарищества мы только прикоснулись к знанию, ибо книга природы бесконечна.

В тот весенний день утро еще только занималось. Мы подошли к предгорьям, где растительность сильно отличается от равнинной. Здесь растут фикусы и сливовые деревья, привлекающие массу плодоядных птиц, из которых самая замечательная — большой индийский носорог. Птицы эти обычно гнездятся в дуплах и имеют странную привычку замуровывать в них самку на все время насиживания яиц. Такое обыкновение налагает на самца тяжкое бремя. Ведь во время инкубационного периода самка линяет и невероятно много прибавляет в весе, так что пока насиживаются яйца и подрастают птенцы (обычно два), она не в состоянии летать. Поэтому самцу приходится усердно добывать пищу для всего семейства. Глядя на его неуклюжую внешность и огромный клюв с наростом, на то, как тяжело он летает, можно подумать, что этот вид опоздал на автобус эволюции. И его привычка прятать самку в дупле, оставляя лишь маленькое отверстие, через которое он подает ей пищу, возможно, восходит к тем временам, когда у этих птиц были более могучие враги, чем сегодня. У всех птиц, и у тех, что вьют гнезда, и у тех, что живут в дуплах, враги общие. Некоторые из них, например синицы, малиновки, удоды, совершенно беззащитны. Почему же именно носорог, у которого такой мощный клюв, пригодный для самозащиты, остается единственной птицей, которая считает необходимым замуровывать свое гнездо?

Другая привычка носорога, которая тоже отличает его от других известных мне пернатых, состоит в том, что он раскрашивает свои перья специальным пигментом. Этот желтый пигмент легко стирается с перьев даже носовым платком. Носорог носит свою краску в специальном складчатом мешочке над хвостом и наносит ее при помощи клюва поверх белых полос, которые проходят у него по обоим крыльям. Зачем ему раскрашивать белые перья в желтый цвет, который все равно будет смыт при первом же дожде? Я могу это отнести только на счет желания замаскироваться от врагов, которые были у него в прежние дни. Ведь единственный враг, от которого сегодня иногда страдает птица-носорог, — это леопард. Но леопард нападает ночью, и светомаскировка против него бессмысленна.

Кроме носорога на фикусе и сливовнике полно других птиц. Среди них два вида голубей — бенгальский и острохохлый. Два вида бородастиков — красногрудый и обычный зеленый. Четыре вида бюльбюлей — гималайский черный, обычный бенгальский, краснобородый и белощекий. Три вида длиннохвостых попугайчиков — ожереловый, александрийский и пестроголовый. Роясь в опавшей листве и кормясь спелыми плодами, которые уронили вниз другие птицы, среди корней копошится стая из пятидесяти или более белоголовых дроздов-пересмешников. Они последними спустились из своих высоко расположенных гнезд на землю и первыми туда вернутся.

Неподалеку от фикусовых деревьев тянется просека, которую пересекает натоптанная звериная тропа, тянущаяся вдоль холма к солончаку, рядом с маленьким зеркальцем водоема, питаемого родником. Между солончаком и озерцом стоит пень. Когда-то он был низкорослым деревом, в ветвях которого браконьеры устраивали засады. Стрелять в животных возле солончаков и водоемов запрещено. Но браконьеры не соблюдают правил. Я несколько раз разрушал их засады, но это не помогало, поэтому в конце концов я просто срубил дерево. Приходилось слышать, будто хищники никогда не нападают возле водопоев или солончаков. Но, вероятно, такие разборчивые звери встречаются в каких-нибудь других странах, но не в Индии, где хищники не брезгуют охотиться на солончаках. На самом деле вблизи таких мест они чаще всего и подкарауливают свои жертвы, что нетрудно заметить по обилию полуобъеденных дикобразами рогов, валяющихся поблизости, равно как и около всех других солончаков, окруженных лесами.