Павел Федоров - Генерал Доватор (Книга 1, Глубокий рейд)

Милый Антоша, прости меня за такое письмо, я больше молчать и обманывать не могу. Отомсти за жену и за своих детей. Крепко целуем тебя вместе с Варей!.."

Читая письмо, Доватор плотно сжал губы. Крутой, нависший над переносицей лоб как будто увеличился, резче обозначились на нем морщины. Дочитав письмо, он молча передал его Карпенкову и вынул из конверта второе.

Оно было написано раньше первого, женой Осипова:

"Дорогой папочка, мы сидим за столом и пишем тебе письмо - Витька, Варя, бабушка и я. Все диктуют, подсказывают, совсем закружили меня и запутали. Не знаю, что и писать. Но все это оттого, что мы очень по тебе скучаем и хотим тебя видеть. Витька диктует: "Папка, если ты не можешь к нам приехать, то мы приедем к тебе всей командой, и ты обязательно должен покатать меня на своей лошадке". "Витька будет держаться за хвост", вставляет Варя. Ты ведь знаешь, она всегда что-нибудь придумает! За последнее время стала изображать из себя взрослую барышню. С Витькой живут они очень дружно, заберутся в угол и шепчутся - все мечтают, когда ты приедешь и как они будут тебя встречать. Хорошие ребята: все понимают. Ты не подумай, что я восторгаюсь ими как мать. Свои дети, как говорят, всегда лучше. Нет, мне с ними так хорошо, что я забываю все тяготы жизни в военное время. Когда я прихожу с работы, они, как могут, стараются мне помочь. Собираемся сейчас в путь-дорогу. Видимо, придется остаться под Москвой, у Ольги на даче. Я думаю, что туда фашистов вы не пустите. Так много хотелось написать, а одну страничку написала и не знаю, что еще сказать. Говорить о том, как мы тебя любим, - ты это сам давно знаешь. По этому адресу писем больше не посылай, пиши на Ольгу..."

- Мерзавцы! - негромко сказал Карпенков.

Осипов, перебирая пальцами пуговицы на воротнике гимнастерки, глубоко и трудно вздохнул.

Доватор поднял голову и взглянул на Карпенкова.

- Суд народа над этим зверьем будет беспощаден. И мы этим докажем силу советских людей. Бей до тех пор, пока враг не сложит оружия, но стрелять в безоружного человека... - Лев Михайлович не договорил и покачал головой.

- Правильно, - тихо проговорил Осипов и провел ладонью по лбу. Бывают, Лев Михайлович, такие думы - отцу родному но выскажешь...

- Не надо было молчать, Антон Петрович, - мягко сказал Доватор, думая о том, что сам он никому не сказал о своих стариках, оставшихся в Белоруссии.

ГЛАВА 20

Утром 2 сентября из операции возвратился подполковник Плотвин. Лев Михайлович говорил с ним с глазу на глаз.

Подполковник пробрался сквозь кольцо окружения каким-то чудом и привел с собой батальон бойцов и командиров, попавших с первых дней войны в окружение. С ним же пришел и партизанский отряд, организованный из местного населения.

- Значит, болото непроходимо? - водя карандашом по карте, спросил Доватор.

- Сплошная трясина - едва не утонули. Шли по пояс в воде, - отозвался Плотвин. - В пешем строю еще можно попробовать...

- Вы, полковник, читали "Холстомер"?

- Слыхал... знаю, Толстой написал, но читать не читал, - смутился Плотвин.

- А "Изумруд" Куприна читали? Когда печатался роман "Гарденины"*, читатели присылали в редакцию журнала телеграммы с оплаченным ответом: "Как здоровье Кролика?" А вы мне предлагаете бросить четыре тысячи коней! Гитлеровцам я их не оставлю... Может, перестреляем? В болоте утопим?..

_______________

* Речь идет о романе А. И. Эртеля "Гарденины, их дворня,

приверженцы и враги".

Плотвин нервно поморщился и отвернулся.

- Вы и теперь, конечно, убеждены, что весь наш поход авантюра... Помните наш с вами разговор?

Мимо них с водопоя по тропинке тянулись завьюченные казачьи кони с впалыми боками. Бойцы несли в руках брезентовые ведра, а под мышкой снопики пожелтевшего осота. Вытягивая шеи, кони поворачивали головы и жадно хватали осот отвислыми губами.

- Вы ошибаетесь, Лев Михайлович! - Плотвин покачал седеющей головой и взглянул прямо в лицо Доватору. - Рейд по тылам немцев я считаю блестящей операцией и уверен теперь, что бить гитлеровцев можно где угодно. Поэтому должен вас поблагодарить... Вы многому научили меня!

Доватор развернул карту и указал на замкнутое кольцо окружения.

- А это?

- Это? - Плотвин пожал плечами. - При действиях в тылу у противника вполне естественное и легко объяснимое положение. Выбираться надо, Лев Михайлович.

- Спасибо! Я рад, что не ошибся в тебе! - Доватор крепко пожал Плотвину руку. - Будем выбираться!

Два дня радисты бились над аппаратом, стараясь передать сообщение Доватора, но штаб фронта передач не принимал. Рации капризничали: на прием работали, а передача не получалась. К Доватору прибежал бледный, с трясущимися губами радист и подал шифровку:

- Товарищ полковник! Только что принял: немецкая, от вашего имени!..

Доватор прочитал радиограмму, лицо его исказилось.

Гитлеровцам стало известно место высадки десанта. Оно находилось за непроходимым болотом, в Демидовских лесах. Туда была отправлена только небольшая группа разведчиков под командованием Захара Торбы, которая должна была сигналить самолетам и прикрыть высадку. Разведчиков было всего девять человек с одним ручным пулеметом.

- Положение, товарищи, сложное, - сказал Доватор, собрав командиров на совещание. - Фашистам известно, что должна высадиться десантная группа. Они, разумеется, расстреляют парашютистов в воздухе и захватят груз, имеющий специальное назначение, а также боеприпасы, предназначенные для нас и для окруженной части, находящейся в лесах Белоруссии. Операция должна состояться завтра, в восемь часов утра. Нет никакого сомнения в том, что немцы придут, чтобы встретить наши самолеты. Мы не в состоянии этому помешать, у нас потеряна радиосвязь, и все же... - кулак Льва Михайловича мелькнул в воздухе, - и все же мы обязаны выручить десантников!

Взглянув на Плотвина, Доватор спросил:

- Как вы думаете, подполковник?

- Обязаны выручить, - отозвался Плотвин.

Осипов тер ладонью небритую щеку, хмуро молчал. Ничего не могли ответить и другие. Обстановка была ясной и, по существу, безвыходной, но Доватор напряженно ждал ответа. Он был сильно возбужден, на губах мелькнула усмешка.

- В пределах обычных норм, военных правил и представлений, - сказал он, - задача неразрешимая, и гитлеровцы с полным основанием могут торжествовать. Но нет такого положения, из которого не было бы выхода. Гитлеровцы прежде всего догматики и педанты. Они рассуждают так: "Мы окружили группы кавалеристов, отрезали их друг от друга и ликвидировали опасность соединения с десантной группой. Дело выиграно, беспокоиться не о чем. Конницу мы уничтожим методически, десант ликвидируем завтра". Прибудут они к месту высадки десанта точно к сроку, минут за пятнадцать двадцать до восьми... Готов держать пари, что это будет именно так!