Вадим Туманов - Всё потерять – и вновь начать с мечты...

Поздним вечером 28 мая 1991 года в карельском аэропорту Бесовец приземлился специальный авиарейс из Москвы. В Петрозаводск прилетел Борис Ельцин, теперь Председатель Верховного Совета РСФСР. Я видел по телевизору, как его встречали местные руководители, депутаты, журналисты. Несмотря на позднее время, гость выглядел бодрым. Той же ночью он появился на борту теплохода «Инженер Нарин», где была оборудована его резиденция. Выйдя на палубу и разглядев у трапа журналистов, сам двинулся к ним:

– По-моему, вы хотите меня о чем-то спросить!

– Борис Николаевич, – раздались голоса, – Россия когда-нибудь встанет с колен?!

– Безусловно… Мы, конечно, многое растеряли, но я верю в возрождение России. Верю, что она будет полноправным государством не только в Союзе, но и в мировом сообществе.

Я тогда как-то пропустил мимо ушей это «не только в Союзе». Очень скоро лидеры России, Украины, Белоруссии подпишут в Беловежской Пуще соглашение о выходе из состава Союза. И я долго буду ломать голову, знал ли Борис Николаевич, находясь в Карелии, о том, что он совершит две недели спустя, готовился ли к этому, выбирал ли мучительно варианты, или решение о развале Союза было на самом деле неожиданной выходкой трех импульсивных, облеченных полномочиями подвыпивших деятелей? Во всяком случае, по разговорам Ельцина в Петрозаводске невозможно было предчувствовать, что всех нас очень скоро ожидает.

В программе поездки Ельцина было знакомство с кооперативом «Строитель». Он должен завернуть к нам по пути из Кондопоги и Петрозаводск. Организаторы встреч меня предупредили, что времени у гостя в обрез.

И вот на лесной дороге появилась милицейская машина с мигалками, за ней кортеж легковых машин и среди них неожиданный и нашей глуши красный микроавтобус «Мерседес» с затемненными стеклами – в машине были Ельцин, Скоков, Коржаков. Чуть раньше к нам приехали сопровождавшие главу Российского государства народные депутаты Николай Травкин и Александр Тихомиров.

В одном из цехов Борис Николаевич заговорил с рабочими. И уже не я, а сами кооператоры, без всякой подсказки с моей стороны, стали жаловаться на непомерно высокие налоги.

– Мы выплачиваем государству две трети своих доходов, – пояснил я.

– Ничего не понимаю, – сказал Ельцин. – Российский закон предусматривает для кооперативов ставку налога в размере тридцати пяти процентов!

– Мы еще не жили по российским законам, – ответил я.

– По каким же вы работаете?

– По советским, по павловским… Ельцин остановился:

– Переходите под юрисдикцию России и будете жить по нашим чаконам!

Тревожно было наблюдать перетягивание каната в высших эшелонах государственной власти. Не знаю, сознавали ли Горбачев и Ельцин, какую напряженность в стране вызывали распри между ними.

Ельцин заглянул на нашу свиноферму. Московские руководители, бывая на местах, любили в наброшенных на плечи белых халатах посещать свинарник или коровник, глубокомысленно прохаживаясь по ферме и стараясь заговорить с работниками, обычно выбирая для этой цели дородную свинарку или доярку, держа в уме, что эпизод общения с народом попадет на телеэкраны. Брежнев в таких случаях пытал доярок про надои молока. У Ельцина голова болела о привесах.

– Сколько получаете за опорос?

– В среднем восемь-девять на свиноматку.

– Маловато… А каков расход на килограмм привеса кормовых единиц? Видимо, он захотел хотя бы минуту снова почувствовать себя на родине, в кругу председателей свердловских колхозов.

– Борис Николаевич, – улыбнулся я, – об этом лучше поговорить со свинарками.

– А вы что, не знаете?

– Отчего же… Знаю: свиньи у нас жирные и растут быстро! Ельцин взглянул на меня недоуменно, как бы раздумывая, улыбнуться ли шутке или возмутиться дерзостью.

Шедший рядом Николай Травкин говорил:

– Я сам умею строить быстро и хорошо. Но чтобы за год сделать то, что сделали твои люди, в это даже трудно поверить. Если бы так трудилась вся страна, мы бы давно жили лучше Америки. Работать как твой кооператив – единственный способ превратиться в нормальное цивилизованное общество.

К нам на базу съехались председатели строительных кооперативов из соседних регионов России. Многое наболело, все ждали разговора доверительного и обстоятельного. Но организаторы поездки Ельцина отвели на это совещание полчаса, о чем накануне предупредили. Смущенные председатели, поглядывая на непроницаемые лица помощников и референтов гостя, едва успевали сказать по нескольку слов.

Я говорил о том, что постоянно стараюсь заронить в умы: страна может быть богатой только в одном варианте – если люди будут работать. При всей кажущейся простоте и даже очевидности этого тезиса, его реализация на самом деле требует сильной политической воли.

Только она может заставить перевести промышленность, в первую очередь – горнодобывающую, на метод работы, опробованный кооперативами. Закупив кирпичные заводы, линии строительной индустрии, расплатившись за них нашим сырьем, мы могли бы за 10 лет построить заново всю страну от Ленинграда до Владивостока.

Нашему кооперативу американцы предложили сделку: они нам – такие заводы, мы им – карельский мрамор и гранит, добываемые нашим с ними совместным горнорудным предприятием. На Севере этого добра столько, что через 200 лет всем нам еще останется на надгробья. Разведаны месторождения габбро-диабаза Ропручей-3, гнейсо-гранита Сосновецкое-2, мрамора Ковадьярви. Здесь наш участок, люди с хорошим опытом горной добычи. Никто не возражает, чтобы мы создали с американцами, на их средства, с их техникой, совместное предприятие. Кому охота выглядеть в чужих глазах несовременным человеком? Но никто ничего не решает. Мы просили Совет министров Карелии: пока будет оформлено соглашение, мы бы хотели, не теряя времени, прокладывать автодороги, как-то подступиться к местам, где еще конь не валялся. Оказывается – нельзя, пока не подписаны документы, пока высокие договаривающиеся стороны не обменяются рукопожатием. Годами тянется то, что в цивилизованном мире требует считанных часов.

– Не надо меня уговаривать, – отрезал Ельцин. Другие бы на месте председателей успокоились, но от наших так легко не отделаться:

– К вам же люди приходят! Члены правительства…

– Их тоже не надо уговаривать. Будь председатели искушеннее в общении с сильными мира сего, они бы поняли, что дальнейший разговор бесполезен. Но мы этого не знали и продолжали, не обращая внимания на красноречивые взгляды охранников, нисколько не смущаясь, настаивать на своем.

– Это все-таки не золото, – говорил Ельцин.

– Это дороги! – возражали ему. – Это еще хуже… Ельцин наконец не выдержал: