Андрей Каменский - Авраам Линкольн. Его жизнь и общественная деятельность

По прошествии восьми лет, в течение которых Линкольн был членом местного собрания в Иллинойсе, ему предстояло сделать новый крупный шаг на политическом поприще.

В 1846 году он уже оставил собрание Иллинойса, на его долю выпала большая честь: он был избран своими согражданами членом конгресса [2].

Еще два года тому назад Линкольн, бывший большим почитателем Клея, известного тогда государственного человека и кандидата на должность президента, агитировал в пользу его кандидатуры по штату Иллинойс. В течение некоторого времени он почти ежедневно произносил речи по разным государственным вопросам, бывшим тогда на первом плане, особенно же против распространения торговли невольниками, противником которой был всегда и сам Клей; во время этих прений он столкнулся с мистером Стивеном Дугласом, также членом собрания Иллинойса, который с этого времени стал одним из самых сильных политических противников Линкольна. Дуглас, человек весьма талантливый, богатый и пользовавшийся большим влиянием среди своей партии, не только противился всяким стремлениям к уничтожению невольничества, но был горячим поборником распространения этого позорного учреждения.

К огорчению Линкольна, кандидатура Клея не имела успеха; но сам он остался в выигрыше. Он стал настолько популярен во время своих разъездов по штату в интересах Клея, что в 1846 году, когда начались выборы в конгресс, его выставили кандидатом и он был избран подавляющим большинством голосов.

В декабре этого же года он занял свое место в палате представителей в Вашингтоне. Противник его Дуглас был избран сенатором от того же штата. Интересно, что из всех членов конгресса Линкольн был по росту самый высокий, а Дуглас – самый низкий.

Избрание Линкольна в члены конгресса являлось не только крупным шагом в его политической карьере, но было предвестником многих событий, которые имели влияние на дальнейшую судьбу Соединенных Штатов. В это время велась война с Мексикой, сопротивлявшейся вторжению американцев в Техас, который она считала своим владением. В первой своей речи на конгрессе, обратившей на него внимание, Линкольн протестовал против этой войны. Как он, так и его партия, имели веские к тому основания, потому что присоединение Техаса было сделано под давлением рабовладельческой партии, видевшей в этой стране новый опорный пункт для распространения невольничества.

Благодаря силе аргументации и искренности его протеста Линкольну удалось нанести сильный удар рабовладельческой партии. И только вследствие самого решительного образа действий ему, вместе с его партией, удалось добиться компромисса, по которому невольничество было допущено только в известной части Техаса. Борьба с рабовладельцами не ограничивалась одним Техасом. Они были настолько сильны и так настойчиво добивались своей цели, что представители их в конгрессе требовали распространения права торговли неграми и в территориях [3]Запада, входивших теперь как новые штаты в состав Союза, но где система невольничества еще не была узаконена. Таким требованиям Линкольн сопротивлялся всеми силами, и рабовладельцам удалось только отчасти достигнуть своей цели.

В конечном результате рабовладельческая партия добилась одной важной уступки, в виде постановления конгресса, которое признавало незаконным укрывательство невольников-негров, бежавших в свободные штаты, и обязывало доставлять их владельцам. Этот жестокий закон был источником многих страданий; вот что про него говорит американский писатель и биограф Линкольна Леланд: “Между тем как не щадили усилий, чтобы ловить и возвращать к владельцам невольников, бежавших в свободные штаты, никто и не думал о защите свободных негров, которых из тех же штатов насильно увозили на юг и там продавали в неволю. Утверждают, что одно время в Пенсильвании не проходило дня без такого насилия над каким-нибудь несчастным негром”. Далее Леланд прибавляет, что он “знал белого по происхождению, смуглого лицом мальчика, которого чуть не увезли для продажи на юг”.

Хотя партия рабовладельцев и не достигла вполне своей цели, но представители ее не были этим обескуражены. Они сознавали свою силу и готовились к борьбе. Настало временное затишье, как перед грозой; рабовладельцы юга и их северные противники были накануне великой борьбы не на жизнь, а на смерть.

После своей первой сессии в конгрессе, во время которой он принимал участие во многих важных прениях и быстро поднялся во мнении своих сотоварищей, Линкольн решил не баллотироваться во второй раз, и мы его видим опять в Спрингфилде. Здесь он принялся за свою прежнюю работу адвоката и много работал над своим дальнейшим умственным развитием, сознавая, вероятно, превосходство тех высокообразованных государственных людей, с которыми ему приходилось сталкиваться в Вашингтоне. “Может быть, – говорит один из его биографов, – он уже видел приближение той великой борьбы между Югом и Севером, к участию в которой хотел приготовиться заранее”.

Он пока не принимал деятельного участия в местной политической жизни, и только если Дуглас появлялся в какой-нибудь части Иллинойса и произносил речь в пользу распространения невольничества, Линкольн считал своей обязанностью возражать ему в том же месте. Затем он был во главе разных общественных движений в штате. За этими исключениями он посвящал все время своей профессии и научным занятиям.

Но это продолжалось недолго, и ему скоро пришлось возвратиться к общественной деятельности, – из-за одного серьезного шага, предпринятого рабовладельческой партией. Насколько он был важен, видно из того, что это было ни более ни менее как уничтожение упомянутого уже Миссурийского соглашения, вследствие билля (проект закона), внесенного Дугласом и принятого конгрессом в 1854 году. Другими словами, закон, с 1820 года допускавший невольничество только в известных частях Союза, под влиянием рабовладельческой партии был теперь уничтожен, чтобы дать простор невольничеству в свободных территориях Запада, особенно же в Канзасе и Небраске.

Номинально этот новый закон предоставлял самому населению решать вопрос о допущении невольничества; но вскоре выяснилось, что могущественный Юг мог им воспользоваться, чтобы добиться поставленной себе цели.

До сих пор многие северяне, не желая восстанавливать население южных штатов, воздерживались прямо высказываться за упразднение невольничества и не держали открыто сторону аболиционистов; и если бы Миссурийское соглашение осталось в силе, они бы удовлетворились существующим положением вещей. Более всего они дорожили миром. Но утверждение билля Канзаса – Небраски было не только сигналом к протесту с их стороны, но и к действию. Нельзя было далее сомневаться, что южане поставили себе целью внести невольничество в свободные территории Запада, а может быть распространить его и по всему Союзу.