Владимир Соловьев - Магомет. Его жизнь и религиозное учение

А что отцы действительно заблуждались, – это Мухаммед подтверждает указанием на безнравственные обычаи у арабов, освящавшиеся верой отцов, в особенности на принесение в жертву детей и на закапывание в землю новорожденных дочерей.

“Бог не может повелевать преступлений. Скажи: Бог повелевает мне правду” (Сура VII, 27 – 28).

Это заявление, сделанное в Мекке, выражает основное религиозное настроение Мухаммеда и указывает на внутреннюю raison d'etre [7]мусульманства.

Аргумент “от веры отцов”, вероятно, часто выставлялся против Мухаммеда, так как он неоднократно возвращается к нему в Коране. Так, в Суре XLIII, 22 – 23: “Каждый раз, как наши служители (говорит Аллах), проповедовали истинную веру в каком-нибудь городе, старейшины народа держали им одну и ту же речь: мы следуем вере наших отцов. Скажи: как! Даже если я приношу вам веру более правую, чем вера ваших отцов? Но они говорили: “мы не верим твоему посланничеству”.

Так как ответ Мухаммеда, что отцам должно следовать не во всем, а только в хорошем, был в своем общем внутреннем смысле мало доступен толпе, то Мухаммед дает ему другую, более конкретную и внушительную форму: напоминающую евангельское: вы отца вашего диавола есте: “Когда убеждаешь их принять религию, посланную Богом с неба, они говорят: мы следует богопочитанию наших отцов. Не последуют ли они и за сатаной, когда он позовет их в вечный огонь?” (Сура XXXI, 20).

Другие столь же естественные, но еще более слабые и существу дела чуждые аргументы, противопоставлявшиеся Мухаммеду его неверующими соотечественниками (аргументы, также известные нам из Евангелия), состояли в требовании чудес для подверждения божественной миссии и в указании на внешнюю незначительность проповедника. Такие аргументы не могли затруднить Мухаммеда. На требование чудес он отвечает: “Прежние пророки творили чудеса, a неверующие их все-таки убили” (Сура III, 180).

“Чудеса во власти Божией, но Он их не совершает потому, что, и видя их, вы остались бы в неверии... Если бы мы ангелов с неба послали, и мертвые говорили им, и мы собрали бы перед ними все чудеса, – не поверили бы” (Сура VI, 109,111).

“Если бы Коран двигал горы, разделял землю пополам и заставлял говорить мертвых, – они не поверили бы” (Сура XIII, 30).

“Неверные сказали: мы не поверим твоему посланничеству, если ты не вызовешь из земли источника живой воды, или ручья среди сада, или если ты не опустишь свода небесного и не покажешь нам открыто Бога и ангелов, или не построишь золотого дома, или не взойдешь на небо по лестнице. Да и тогда не поверим, если не пришлешь с неба книгу, которую мы могли бы читать. Скажи: “Хвала всевышнему! я только человек, посланный к вам!” (Сура XVII, 93 – 96).

“Если бы они видели свод небесный, обрушивающийся на их головы, они сказали бы: “это скученные облака” (Сура LII, 44).

Для самого Мухаммеда, если не для его невежественных противников, более всего убедительна судьба прежних проповедников истины и народов, отвергавших их.

“И прежде тебя смеялись над Нашими служителями, но вышло худо для смеявшихся” (Сура XXI, 42).

“Каждый народ отвергал посланничество посланного к нему: все народы погибли один за другим. Они называли Наших служителей обманщиками, и они погибали” (Сура XXIII, 46).

“Они обвиняют Ислам во лжи, – они услышат новость, над которой не будут смеяться” (Сура XXVI, 5).

“Когда они слышат божественное учение, они говорят: это простой человек. Он хочет отвратить нас от веры отцов. Коран – это ложные выдумки, басни. Ослепленные нечестием, они называют ложью истину, которая блещет пред их глазами... Народы, бывшие прежде них, обвиняли в обмане посланников веры, но не получили и десятой доли того, что было им назначено. Они называли обманщиками посланных Моих, но как ужасно было Мое мщение!” (Сура XXXIV, 42, 44).

Были некогда в Аравии два идолопоклоннические народа – Темуд и Ад. “Служители веры проповедовали им поклонение единому Богу. Они отвечали: “если бы Он хотел нас просветить, Он послал бы нам ангелов” (Сура XLI, 13). Темуд и Ад погибли бесследно.

Особенно поучительным для Мухаммеда представляется пример фараона, противившегося Моисею. “Египетские волхвы, убежденные чудесами Моисея, сказали: “мы веруем во Всевышнего, Бога Моисея и Аарона”. – Фараон сказал: “разве вы можете верить без моего позволения?” (Сура XXVI, 45 – 48).

“Пусть Моисей будет казнен смертью, – сказал царь, – я боюсь, чтобы он не заставил народ мой переменить религию и чтобы он не разорил моего государства” (Сура XL, 27).

“Разве я не заслуживаю предпочтения (говорит фараон) перед низким обманщиком? Он едва умеет говорить. Украшен ли он золотыми браслетами? Сопровождают ли его полчища ангелов?” Фараон обвинял своих подданных в легкомыслии, и они послушались его; потому что были нечестивы. Преступления их вызвали гнев небесный, и они были поглощены водами. Наказание их будет служить примером для потомства” (Сура XLIII, 51 – 56).

“Старейшины народа отвечали Ною (когда он им проповедовал единого Бога): “Ты такой же человек, как мы; подлая чернь последовала за тобою без рассуждения. У тебя нет никаких заслуг, которые возвышали бы тебя над нами. Мы считаем тебя обманщиком” (Сура XI, 29).

Непримиримые противники Мухаммеда ставили ему в укор даже то, что он проповедовал на общепонятном арабском языке. В своем кратком ответе Мухаммед удачно характеризует подобные возражения: “Если бы мы изложили Коран на языке неведомом, они закричали бы: “почему он не изложен ясно” (Сура XLI, 44).

Неодолимое упорство противников Мухаммеда в отвержении истины, возвещаемой им по повелению Божию, – упорство, плохо прикрываемое явно недобросовестными аргументами, естественно навело Мухаммеда на мысль, что эти его противники, так же как и предшественники их среди других племен, отвергавшие прежних пророков, делали это не по неразумию, а по злой воле, что все они – люди бесповоротно осужденные, предопределенные к погибели. Этот взгляд неоднократно высказывался в Коране и занял, как известно, видное положение в последующем мусульманском богословии. Не правы, однако, те историки (между прочим, и такой объективный критик ислама, как Август Мюллер), которые приписывают Мухаммеду нелепый и богохульный догмат о предопределении ко злу, то есть, что Бог по произволу Своему предназначил одним быть добрыми и спастись, а другим – быть злыми и погибнуть. Такой взгляд можно находить в отдельных изречениях Корана только вследствие неспособности Мухаммеда к точному и раздельному выражению отвлеченных идей. Но если у него не было связной и последовательной богословской системы, то у него нельзя отнять живого религиозного сознания, открывавшего ему Бога истины, Бога праведного и милосердного. Если не логическая мысль, то сердечное чувство и истинное благочестие препятствовали Мухаммеду представлять Бога несправедливым. Поэтому его вера в предопределение погибающих требует другого объяснения, основания для которого мы находим в том же Коране. Нужно различать две мысли: 1) Люди упорствуют в неверии потому, что они произвольно осуждены Богом на бесповоротную злобу и погибель, – этой мысли Мухаммед нигде прямо не высказывал и, на наш взгляд, не мог высказывать; и 2) когда люди непредолимо упорствуют в неверии – это значит, что они осуждены на гибель всеведующим Богом, Который, зная, что они, в глубине души своей, бесповоротно предпочли зло добру, не заботится более об их спасении, а, напротив, для своих провиденциальных целей ожесточает еще более сердце их (все равно уже ожесточенное и погибшее), как Он ожесточил сердце фараона, чтобы Моисей прославился великими знамениями. Такова Мухаммедова мысль о предопределении, основанном не на произволе Божием, а на Его всеведении и вседейственности, на которые много раз и с особым ударением указывается в Коране.