А. Шеллер - Джироламо Савонарола. Его жизнь и общественная деятельность

Так как правители продолжали бездействовать, а новые законы не могли создаться одним взмахом пера, народ же находился в страшном положении, то Савонарола волей-неволей выступил настоящим политическим деятелем и изложил свои взгляды на этот предмет. Эти взгляды были возвышенны, но усвоить их и провести в жизнь, к сожалению, могли не флорентийцы того времени, а разве какие-нибудь идеально совершенные существа, какой-нибудь народ, состоявший сплошь из Савонарол. Он считал республиканскую форму правления единственной пригодной для Флоренции системой. Каждый, кто захватил бы во Флоренции власть в свои руки, явился бы узурпатором, то есть страшнейшим из тиранов. Чтобы устроить республику, флорентийцы должны очистить свои сердца, бдительно следить за общим благом и забыть свои частные интересы. Сделав это, Флоренция даст толчок к реформе во всей Италии. Реформа должна начаться с духовной области: эта область выше материальной стороны. Мирское благо должно быть слугою нравственного и религиозного блага, от которого оно зависит. “Государства, как говорят, не управляются молитвою “Отче наш”, но это говорят враги Бога и общего блага”. “Очистив сердца, улучшив свои стремления, предав осуждению игру, разврат и клятвы”, нужно приложить руку к созданию законов, сперва в общем наброске, а потом приступить к разработке частностей и улучшений. Общий набросок должен состоять из следующего: никто не получает должности или обязанности помимо общего собрания, которое одно создает и власть, и законы. Лучшая форма управления для города – большой совет по образцу венецианского. Весь народ должен собраться под предводительством шестидесяти гонфалоньеров – знаменосцев; каждый из этих отделов составит план закона; из них знаменосцы выберут четыре лучших и представят сеньории, которая после торжественной молитвы выберет из этих проектов лучший. В Венеции нет ни беспорядков, ни заговоров с той поры, как ею правит Большой Совет. Каждое сколько-нибудь видное место должно быть выборным. Налоги должны быть пересмотрены, так как они обременительны, и в то же время государство нуждается. Наконец, собрав в собор все власти и народ, Савонарола высказал следующие четыре пункта: “Страх Божий и восстановление добрых нравов; любовь к демократическому законодательству и к общему благу с забвением частных выгод; общая амнистия всем друзьям прежнего порядка, приговоренным к денежным пеням, и снисхождение к государственным должникам; установление правительства на широчайшем основании, чтобы все граждане принимали участие в управлении городом”.

“Consiglio Grande al modo veneziano” [3]– эти слова с данной минуты сделались лозунгом всего флорентийского народа.

Началась законодательная работа, которая, казалось, совершалась во всех мелочах под диктовку проповедей Савонаролы; итальянские ученые говорят, что ни одна из законодательных работ, происходивших во все долгое существование Флоренции, не отличалась такой стройностью и серьезностью, как эта работа. Прежде всего был установлен “большой совет” – “Consiglio Maggiore”, куда могли войти членами все “cittadini benifiziati”, то есть такие, которые были лично правоспособны, имели не менее двадцати девяти лет, и отцы, деды или прадеды которых состояли членами сеньории или занимали другие почетные должности; таких граждан набралось во всей Флоренции не более 3,2 тысячи человек, и они должны были, разделившись на три части, заседать по шести месяцев, управляя страною. Для признания собрания законным требовалось, чтобы в заседании было не менее двух третей членов. Но в это несколько аристократическое государственное устройство был введен и демократический элемент, так как “для поощрения юношей и пробуждения среди граждан доблестных мужей” каждые три года в собрании избиралось 60 граждан не из “benifiziati” и 24 молодых человека двадцатичетырехлетнего возраста. Кроме того, с 15 января следующего года должен был составиться “совет восьмидесяти”, состоящий из восьмидесяти граждан не моложе сорока лет, также обновляющийся каждые шесть месяцев и служащий советником сеньории, которая собирает его не менее раза в неделю. Великий совет и совет восьмидесяти являлись как бы парламентом и сенатом. Каждый новый закон должен был представляться сеньории ее председателем, менявшимся каждые три дня, потом совету восьмидесяти и затем великому совету. Так как существовавшие законы города страдали неясностью и противоречиями, то было избрано известное количество граждан для пересмотра и приведения в порядок законов. В то же время избрана была комиссия из десяти граждан для пересмотра налогов, денежных штрафов и тому подобного. Уже 5 февраля 1495 года был введен поземельный налог, или “десятина”, как он был назван законодателями. Все это совершалось по той программе, которую последовательно начертал Савонарола в проповедях. Особенно сильно настаивал он на необходимости общего умиротворения и амнистии, зная, как несправедливо распоряжались партии свободой, состоянием и жизнью врагов. Не будучи поборником несчастной теории непротивления злу, он был поборником такой же несчастной в практическом отношении теории непротивления злом. Законодатели издали закон, согласный с его требованиями: простили всех за старые преступления и дали права осуждаемым сеньорией или советом восьмидесяти апеллировать в течение четырнадцати дней перед великим советом. При этом законодатели уклонились от желания Савонаролы, чтобы апеллировали к совету восьмидесяти, а не к массе часто неопытных членов великого совета. Эту меру отстаивали особенно сильно дальновидные враги Савонаролы, и потом оказалось, что они очень умело составили план будущих козней против него. Сам Савонарола в этот день провозглашения всеобщего примирения молчал, хотя в его следовавшей за этим событием проповеди послышалась известная горечь. Коснувшись преступлений и амнистии, принялись за преобразование юстиции вообще и снова подняли “между прочим значение “Casa della Mercatanzia”, торгового трибунала, пришедшего в упадок при Медичисах. Издано было и постановление о выборе сеньории, состав которой менялся через каждые два месяца. Дальнейшее существование при этих законах аккаппиатори и парламентов потеряло смысл, и они сошли со сцены. Савонарола придавал этому большое значение, так как созывом парламентов пользовались Медичисы, когда надо было посильнее забрать власть в свои руки. Савонарола стал проповедовать устройство “Monte di pieta”, советуя каждому, особенно женщинам, пожертвовать на это дело все лишнее, нести на него не гроши, а червонцы. Народ нуждался и должен был занимать деньги у евреев, платя по 32 процента на капитал и уплачивая, кроме того, проценты на проценты, так что взятые в долг 100 червонцев через 50 лет возрастали до баснословных сумм. Еще при Лоренцо Медичи фра Бернардино да Фельтре проповедовал о необходимости устроить “Monte di pieta” [4], но евреи подкупили правителей, и фра Бернардино был изгнан из Флоренции. К апрелю 1496 года Савонароле удалось осуществить и эту идею: заемщики должны были платить за ссуды 6 процентов, причем они должны были давать только клятву, что “на занятые деньги они не будут играть”.