Владимир Фланкин - Гвардейские залпы

Еле двигаясь, переваливаясь на ухабах, машины шли к переправе. Когда до нее осталось метров сто, я пошел навстречу подполковнику, который командовал переправой. Тот яростно смотрел на внезапно появившуюся колонну автомобилей, которая могла застопорить все движение через мост, - нарушить с таким трудом установленный порядок.

Упреждая его, я показал на передние машины с ящиками.

Длинные невысокие ящики со снарядами для гвардейских минометов на фронте знали все.

- Это что? - подполковник оторопело уставился на ящики. - Снаряды для "катюш"?!

- Вы же видите!..

- Выводите колонну! - показав мне кулак, подполковник побежал перекрывать движение.

Полк быстро переправился через Дон. Осталась только батарея Баранова, безнадежно застрявшая в общем потоке. Она последней стреляла по окраине Острогожска, которую заняли захватчики, это и было причиной задержки.

Баранов и Комаров бросились к Дону. Впереди невысокий, юркий Баранов, за ним громоздкий Комаров, - они торопливо протискивались среди суетившихся людей. Выбравшись к переправе, они только и увидели, как через мост проскочили последние машины полка.

Комаров подбежал к экипажу поврежденной "тридцатьчетверки", тоже стоявшей в потоке недалеко от батареи. Отчаявшись, он был готов на все.

- Жиманем, братцы! - Комаров показал на небольшой проулок между домами. Танк, пожалуй, и мог там пройти, порушив часть строений.

Мучившиеся от безысходности танкисты побежали за Иваном. Но и дальше за домами, тесно прижавшись друг к другу, стояли повозки. Оставалось только ждать.

По-прежнему вражеские самолеты висели над переправой. Цель противника была ясна: уничтожить, опрокинуть в Дон оставшиеся на правом берегу части нашей отходящей армии. И хотя многие самолеты догорали на обоих берегах реки, фашистские бомбардировщики, волна за волною, шли на переправу.

Усилилась канонада и в степи. В городе начали рваться вражеские мины. Во многих местах вспыхнули пожары. Наконец прямым попаданием стервятникам опять удалось разрушить мост.

Почти все подразделения и техника уже перебрались через Дон, мост не восстанавливали, действовали только паромы и лодки. Осталась на правом берегу и батарея Баранова.

Были сняты прицелы, приборы управления огнем и другие важные устройства и части. Их перевезли на лодке. Специально хранившиеся на машинах ящики с толом подготовили для подрыва. И вот первая установка въехала на мост, дошла до его разрушенной части и остановилась. Комаров поджег шнур и вместе с водителем и командиром машины отбежал назад в укрытие. Сильный взрыв потряс остатки моста. Следующая, предназначенная к уничтожению машина столкнула первую в Дон. Четвертую установку сбросили вручную.

Тяжело плеснув волной. Дон принял последнюю "катюшу".

Комаров и солдаты усадили потрясенного гибелью орудий Баранова в лодку.

В это время, гордые благодарностью командира полка за успешную переправу, мы с батареей отъехали на километр выше моста и там расположились.

Несколько дней, пока стабилизировалась линия фронта, полк еще действовал на разных участках. Но именно в эти дни на нас и свалилась еще одна беда.

Приехав на огневые, я застал там весь командный состав дивизиона, офицеры взволнованно рассматривали шасси боевых машин. Васильев лежал под рамой, руки у него были перепачканные.

Встревожившись, я спросил у Комарова в чем дело.

- Рамы полопались.

- Только в дивизионе?

- Во всем полку...

Оказалось, что большинство установок не пригодны для дальнейших боевых действий. Рамы американских "шевроле" не выдержали нагрузок.

Таким образом, полк оказался полностью без материальной части. В ожидании решения командования дивизионы были отведены в район станицы Ново-Анненской, в тыл фронта.

Чтобы не терять времени даром, были составлены расписания боевой и политической подготовки, начались занятия. Я гордился своими разведчиками, во время боев они хорошо освоили свои приборы и оружие, стали разбираться в карте и местности.

Погода стояла жаркая, небо безоблачное. За зеленой рощей, в которой расположился полк, протекал Бузулук - привольная степная река, прозрачная и светлая, богатая рыбой. В свободное время полковые любители рыбалки просиживали на берегу часами. Не обходилось и без запрещенных приемов. Нет-нет да и вздымался высоченный столб воды от взрыва толовой шашки или противотанковой гранаты.

Ни я, ни Комаров рыбаками себя не считали. За всю свою жизнь довелось мне рыбачить всего несколько раз, да и то с бреднем. А тут не устоял перед соблазном.

- Пошли попробуем!

- Может, Богаченко еще прихватим?

- Обойдемся! Начнет ахать да предосторожности разводить.

Через несколько минут мы уже выходили из расположения дивизиона с ведром, в котором лежало несколько противотанковых гранат.

Раздевшись, я по всем правилам метнул гранату. Оба залегли на берегу, ожидая разрыва. Высокий столб воды, глухой грохот и... громкие стоны в зарослях у самого берега.

Перед остолбеневшими "рыбаками" из кустов вылез Женя Богаченко, прижимая руку к окровавленной щеке.

Ранение оказалось пустяковым, да и Женя был не такой человек, чтобы поднимать шум, но урок был хорош.

- Через месяц и заметно-то не будет! - каким-то необычно мягким тоном доказывал Комаров Жене.

- Что ты, Иван! - возражал Женя. - Осколочные шрамы всегда очень заметны

Кажется, он был даже не прочь иметь небольшой шрам на щеке.

А на следующий день меня разыскал посыльный из штаба:

- Уполномоченный особого отдела капитан Чупиков вызывает вас к себе.

Я стоял, раздумывая: "Чупиков?.. Это кто? Незнакомая фамилия. Ну, сейчас будет!.. Ранение военнослужащего, расход боевых гранат, то да се..." Неприятно пораженный и встревоженный, я торопливо направился в штаб.

Старший уполномоченный особого отдела встретил меня сугубо официально. Это был тот самый толстяк капитан, что разбудил меня после Красной Поляны. Вот тебе и завклубом...

Чупиков задавал вопросы, на которые я должен был отвечать. И вопросы и ответы записывал на отдельных листах бумаги.

Вопрос первый: сколько телефонного кабеля было оставлено вами под Красной Поляной?

- Кабель у нас весь в наличии, даже лишнего - катушка есть.

- Это вы где-то в стрелковой части достали. Я вас спрашиваю о том кабеле, который был вами брошен в районе Красной Поляны, - смотря мне прямо в лицо, как-то вкрадчиво сказал Чупиков.

- ...пять катушек...

- Также поступили сведения, - сказал дальше Чупиков, - об утере бинокля, взамен которого вы представили трофейный.

Тут я сразу понял, кто ему все эти сведения предоставил. Бурундуков, неизвестно за что ополчившийся на меня. Но где же было взять отечественный, раз утеряли...