Владимир Фланкин - Гвардейские залпы

С быстро пришедшим рассветом я присел на корточки перед стереотрубой.

Сожженная деревня выделялась на поле боя темным пятном.

Я навел перекрестие стереотрубы на чудом уцелевший обугленный столб с южной стороны пепелища.

- Посмотрите все! Южная окраина деревни Зобовки. Ориентир No 1.

С большим трудом удалось подобрать еще несколько ориентиров. Конечно, в этом особом случае их координаты было бы лучше всего проверить пристрелкой.

- Ну, Шилов, давай теперь ты!

Покрасневший от гордости, Петя присел за стереотрубу.

Не ошибся тогда Василь Рымарь, выбрав Шилова в разведчики. На вид совсем юный, с детскими припухшими губами, шаливший при каждом удобном случае, - то спрячет у кого-либо пилотку, то сунет кому-нибудь за ворот жука, покрывавшийся ярким румянцем при любом замечании, самый любознательный из всех, Петя обладал особыми, необычайно для нас важными способностями. Оказалось, что он прекрасно разбирается на любой местности. Он сразу и натвердо запоминал, где стоит необычное разлапистое дерево, где полусгнивший пенек, а где просто повисла надломленная ветка. Учинив ему самые хитрые проверки, ребята, наконец, твердо уверовали в его наблюдательность. Вот и в этом случае я очень надеялся, что Петя отыщет что-нибудь приметное.

Шилов долго не отрывал глаз от окуляров.

- Вот посмотрите, товарищ гвардии лейтенант, - наконец сказал он.

В том месте, куда он навел перекрестие трубы, виднелась горка вывернутой земли.

- А вот еще! - Шилов перевел трубу чуть в сторону. Тоже свежая земля...

- И еще...

- Так это что же?! - я начал сам водить окулярами. Не было никакого сомнения. Только недавно отрытая траншея!

- Ведь это же отсечная позиция между первой и второй траншеями. Это же очень важно. Отсюда фашисты могут контратаковать! Ну и Шилов!

А я уже думал о том, что на карте начальника штаба этой траншеи не было. Значит, необходимо ему об этом незамедлительно сказать, да и в дивизион передать, чтобы на всякий случай подготовили по ней огонь.

Очередной день боев за Ржев начался оглушительной пальбой из сотен орудийных стволов. И наши, и гитлеровцы открыли огонь почти одновременно. Снаряды и мины стали рваться в расположении нашего НП. Все вокруг заволокло сизой пеленой. Сидевший у телефонного аппарата связист быстро передал трубку своему напарнику и выскочил из блиндажа.

Это означало только одно - где-то разрывом перебит кабель. Но с нами были еще радисты. Черепанов, крепко прижав к уху трубку рации, напряженно повторял в микрофон цифры настройки. Притулившийся возле него Ефанов утвердительно кивнул на мой вопросительный взгляд. Я заторопился на КП полка.

Помимо начальника штаба полка, которого я уже знал, и командира полка, пожилого, с красным обветренным лицом и седым ежиком волос полковника, здесь же находились начальники служб, представители поддерживающих родов войск, связисты... В перекрытом двумя накатами бревен и слоем земли блиндаже грохот разрывов был не так слышен, как в нашей разрушенной землянке. Здесь все-таки можно было спокойно разговаривать. Но в тот момент, собственно, говорил только один командир полка, остальные слушали, готовые сделать все, чтобы обеспечить успех проводимого боя.

...Начальник штаба махнул мне рукой, указав место рядом с собой.

- Готовы к открытию огня?

Я только кивнул в ответ. Перед капитаном лежала карта, на которой отсечная позиция не была нанесена.

- Атакуем позиции противника в шесть тридцать, - сказал начальник штаба.

Я достал из сумки синий карандаш и провел легонько ровную линию на карте капитана. Так, как мы ее видели на местности. От первой ко второй траншее метров на пятьсот южнее направления главного удара полка.

Капитан удивленно поднял брови.

- Мы ее сегодня обнаружили, - сказал я ему. Схватив карту, капитан торопливо пересел к командиру полка.

- Подготовьте залп и по этой траншее! - сказал он, вернувшись.

Сейчас на КП царили особые минуты. Командир полка ждал команды от командира дивизии о начале атаки.

Все было в точности так, как я мечтал, думая о фронте. Испытанные в боях военачальники ведут сражение с опытным и сильным врагом и выигрывают. А с ними нахожусь и я, необходимый очень человек. "Поднимутся батальоны полка и, проскочив узкую нейтральную полосу, ворвутся в первую траншею. Гитлеровцы начнут заполнять отсечную позицию. В этот момент и нужен наш залп", - сидел и рассчитывал я.

Все не спускали глаз с седого полковника.

Сквозь грохот артподготовки послышался характерный гул гвардейских минометов (видимо, другого дивизиона), и тут же полковник взмахнул рукой и крикнул в телефонную трубку: "Вперед!"

Стрелковые батальоны начали атаку.

Текли секунды. Начала переносить огонь артиллерия. Зазвучал зуммер. Полковник послушал.

- Огонь по отсечной! - резко выкрикнул он, повернувшись ко мне.

Я выметнулся из блиндажа в траншею. Проскочил короткие метры до своей землянки, но вскочить в нее не успел. Внезапный разрыв швырнул меня на дно траншеи. Мгновения забытья и сразу в ушах зашумело. Уже совсем бессознательно я нырнул в проход землянки.

- Огонь по отсечной!..

Черепанов и связист повторили, а я, еще не опомнившись от контузии, прильнул к стереотрубе. Стоявшее все время густое облако пыли и дыма немного рассеялось. Вот она, отсечная позиция, и солдаты, выбирающиеся для контратаки. Первый разрыв, второй... вздыбили громадную серо-желтую тучу.

- Передадите на огневые, что очень хорошо, - крикнул я, выбегая, - скосили врага.

Бой развертывался удачно. Это сразу было видно по лицам командира и начальника штаба. Выслушав кого-то по телефону, полковник встал и подошел ко мне. Он начал что-то говорить, потирая ладони, но я ничего не мог расслышать. Я понимал, что командир полка благодарит нас за удачный залп, но слова не доходили. Гул, стоявший в голове, рассеивался очень медленно. Все находившиеся в блиндаже оживленно разговаривали, а я еле-еле различал их голоса.

Вдруг я спохватился, что у меня исчезла плащ-палатка. С самого вечера она была у меня на плечах и вдруг пропала. "Неужели сорвало и разнесло в клочья?!. Где же разорвалась мина?.. Наверное, у самого края траншеи, наверху, если осколками и взрывной волной могло сорвать плащ-палатку со спины!" Меня даже передернуло. И раньше не раз бывало, что пули и осколки пролетали совсем рядом, чуть ли не задевали, а вот чтобы снаряд или мина - еще не бывало. Гул, стоявший у меня в голове, почти прошел, но правая часть затылка была как деревянная. Я поднес свои старенькие кировские часы к левому уху. Тиканье секундной стрелки слышалось отчетливо. К правому уху - ничего! Снова то к левому уху, то к правому. И печальный вывод: "Значит, я теперь правым ухом не слышу!"