Николай Внуков - Тот, кто называл себя О.Генри

Энди разделил все на пять примерно одинаковых кучек. Потом вскрыли другой пакет. В нем оказалось шесть тысяч долларов. Сумма эта также была честно поделена. За какие-нибудь полчаса, полные захватывающего возбуждения, я заработал столько же, сколько за целый год практики окружного судьи.

Вот мой рассказ, дорогой Билл. Мне хотелось бы назвать его «Ограбление поезда». Если ты придумаешь название лучше — я не возражаю.

Жду скорого ответа.

Э. Дж.».

«Питтсбург, 13 сентября 1901 года.

Дорогой товарищ,

ваш быстрый ответ получил сегодня и прочитал с удовольствием. Уверяю вас, что для человека, находящегося в Питтсбурге, не может быть ничего приятнее, чем весть из тюрьмы. Он точно Лазарь, который, поджариваясь в аду, смотрит, как богач приказывает подать себе экипаж.

Неужели я так привязался к тюрьме Огайо?

Нет, сын мой, все на свете относительно. Я пытаюсь только с царской щедростью отдать Питтсбургу должное. Единственное отличие между Питтсбургом и тюрьмой заключается в том, что здесь не запрещается разговаривать во время обеда.

Теперь о вашем рассказе. Его надо чуточку переделать. Вот мои советы.

Никогда не пренебрегайте характерами описываемых людей, окружающей обстановкой, особенностями местности, в которой разворачивается действие, и — это, пожалуй, главное — говором, языком своих героев. Все должно быть принято во внимание. Все должно находиться в гармонии с темой.

Не надо выражаться высокопарно, цветисто, сложно. Настоящая проза всегда естественна, сдержанна и остра, как хорошо отточенный нож. Не пытайтесь удивить читателя необычными словечками. Это дешевый прием. Постоянное его применение ослабляет впечатление от прочитанного, а потом просто набивает оскомину.

Писать мнимо-сложно — не трудно. Писать просто — каторга. Простоты добиться всегда труднее всего, ибо простота сродни совершенству и красоте.

Фраза не должна хранить следа ваших усилий.

Далее. Вы написали рассказ (я говорю, конечно, вообще о рассказе). Первое условие настоящей вещи — не воспроизводить рабски те события, которые вы хотите изобразить.

Надо очень хорошо обдумать какой-нибудь основной эффект и изобразить затем такого рода события или так скомбинировать факты, чтобы этот основной эффект выделился. В рассказе не должно быть ни одного слова, прямо или косвенно не относящегося к заранее выбранному рисунку. Рассказ — это задача на составление одного уравнения с одним неизвестным. Если читатель сразу определит это неизвестное — значит, уравнение составлено неверно. Вот вам кратенькое руководство к дальнейшему. Как поживает Билли Рэйдлер? Попросите его снизойти и написать мне хотя бы две строчки.

Остаюсь преданным —

В. С. П.».

«Колумбус, Огайо, 28 сентября 1901 года.

Дорогой Билл,

на днях со мной произошла любопытная история. Я сидел и выписывал требования в канцелярии, как вдруг в комнату вошел высокий, плотный человек, грубоватый и самоуверенный.

— Я — Марк Ханна, — отрекомендовался он.

— Очень приятно, — ответил я.

Будь это сам Иисус Христос, я, наверное, ответил бы так же. Мне были безразличны громкие имена. Для меня в тюрьме они просто не существовали.

— Я сенатор Марк Ханна, — сказал он.

— Отлично, — сказал я. — Я вас узнал по портретам в газетах.

— Где начальник? — спросил он, видимо, уже не надеясь поразить меня.

— Вышел, — ответил я.

— Он прошелся по канцелярии и остановился у моего стола.

— Мне нужен человек по фамилии Дженнингс.

Теперь я оглядел его с любопытством.

— Это моя фамилия.

Он усмехнулся.

— Ну нет, вы как раз не тот Дженнингс, которого мне нужно. Тот парень грабил поезда на Индейской территории. Он настоящий бандит.

Я встал из-за стола. Кажется, даже побледнел.

— Сенатор Ханна, все люди равны перед стволом кольта сорок четвертого калибра.

И в этот момент в канцелярии появился Дэрби.

— Что это за тип? — спросил Ханна, показывая на меня.

Это специалист по ночным налетам на поезда. Эль Дженнингс. Вечник.

Ханна засмеялся.

— Я ему не поверил. Извини, приятель, — обратился он ко мне. — Я слышал о тебе от одного из моих друзей. Мне кажется, что ты прямой человек. Человек дела. При случае я поговорю о тебе с президентом Мак-Кинли.

Потом он ушел в кабинет Дэрби.

Вот, собственно, и вся история. Не кажется ли тебе, Билл, что он может выхлопотать мне помилование?

Эльджи».

«Питтсбург, Айрон Фронт Отель. 5 октября 1901 г.

Эль, это же чудесно! Ханна может это сделать. Он посадил в Белый Дом нынешнего президента, и, кроме того, он имеет закладную на все барахло Соединенных Штатов. Будьте спокойны, я узнал это из надежных источников. По-моему, можно ожидать помилования недельки через две. Постараюсь к этому времени зафрахтовать кареты.

Кстати, о рассказе. Я его проредактировал и послал Уэнемекеру. Старик ответил, что чек будет выслан сразу по напечатании. Как только чек будет получен, я пришлю вам вашу долю.

Да, прошу вас никому не открывать моего nom de plume. [8] Литературный псевдоним. Именно теперь, когда дела у меня налаживаются, я меньше всего хотел бы, чтобы кто-нибудь узнал его.

Сообщите, получили ли вы маленькую книжонку о том, как писать короткие рассказы? Я спрашиваю потому, что заказал ее на складе издательства и попросил прямо переслать вам. С этими проклятыми жуликами нужно всегда быть настороже, иначе они в два счета обведут вас вокруг пальца.

Передайте привет и мои наилучшие пожелания Билли Рэйдлеру и доктору Уилларду.

Жду ответ.

Остаюсь ваш — Б. П.».

Билл выходил на новую тропу.

В Питтсбурге, несмотря на предложение Рочей остановиться у них, он поселился в Айрон Фронт Отеле.

Он не взял ни цента из денег, предложенных миссис Роч. Он осторожно тратил свои семьдесят пять долларов.

Он ждал.

Он знал: в конце концов из Вашингтона, Нью-Йорка или из Сан-Франциско придет письмо с предложением.

А пока ежедневно к десяти утра он шел на Четвертую авеню и останавливался против большого коричневого дома, окна которого были прикрыты зелеными жалюзи.

Он вынимал из кармана часы и смотрел, как минутная стрелка подкрадывается к цифре три. Когда вороненое лезвие стрелки перерезало тройку пополам, из дома выбегала девочка в синем шерстяном платье.

— О, ты уже пришел, папа! — говорила она и просовывала тонкую ладонь под его руку.

Так, рука об руку, они медленно шагали по улице.

— Что ты мне сегодня расскажешь, папа?

Он улыбался.

— Если хочешь, про то, как меня принимали во дворце индийского магараджи. Или как турки в Стамбуле боятся свиней. Или о сальвадорских индейцах.