Василий Минаков - Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)

Взлетели. Сплошная облачность высотой триста — четыреста метров. Самолет приходится вести вслепую, по приборам. Клименко не привыкать. Опытный летчик, воюет с первых дней войны. Гордеев — тоже.

— Будем надеяться, командир, что в районе Керченского полуострова погодка разгуляется.

Но этого не случилось. Дальше меж облаков лететь было нельзя: впереди горы.

— Что будем делать, Миша?

— Нужно пробиваться вверх, командир!

Моторы загудели с натугой. Стрелка высотомера отсчитывала одну сотню метров за другой. Вышли за облака. Пройдя Керченский полуостров и часть Азовского моря, стали снижаться: впереди в двух десятках километров должна находиться цель.

— С какой высоты будем бомбить? — посоветовался Клименко со штурманом.

— Держи пятьсот!

Земля здесь просматривалась хорошо. Слева тянулась железная дорога на Мелитополь. На станцию зашли с юга. Гордеев увидел товарные эшелоны, решил бомбить с ходу.

— Ложимся на боевой! [209]

Зенитного огня не было. Очевидно, появление бомбардировщика оказалось для противника неожиданностью.

— Сброс.

Тут же засверкали разрывы зенитных снарядов. Один блеснул совсем близко, машину тряхнуло. Правый мотор стал давать перебои, в кабине запахло маслом. Клименко вывел машину на основной курс — к месту выброски парашютиста. Оглянувшись назад, увидел: на станции горели вагоны...

Штурман все чаще сличал свою крупномасштабную карту с местностью. Надо было обеспечить наиболее точное приземление разведчика, чтобы, не теряя времени, он вышел к условленной явке. В стороне осталось село Троицкое. Михаил подал команду стрелку-радисту Гусеву:

— Приготовить пассажира к прыжку!

— Все готово!

— Прыгать! — скомандовал штурман, спустя полминуты.

Но парашютист не выпрыгнул. Клименко и штурман подумали, что он замешкался. Еще дважды заходил на цель поврежденный самолет, но парашютист так и не покинул кабины. Наконец Гусев доложил, что у разведчика плохо с сердцем.

На последнем заходе правый мотор заклинило полностью.

На землю полетела радиограмма: «Имею неисправность, возвращаюсь!» Командир решил в темную ночь, в сложных метеорологических условиях добраться на израненной машине до своего аэродрома.

Вскоре самолет стал заваливаться на крыло. Клименко передал Гордееву, что у него не хватает сил удерживать машину в горизонтальном полете. Штурман поставил в своей кабине ручку в рабочее положение, откинул педали. Еще некоторое время они вдвоем кое-как [210] удерживали самолет в нормальном положении. Но машина катастрофически теряла высоту, А внизу было море....

Через полчаса стрелка высотомера подошла к нулю. Дальше лететь было нельзя: машина неизбежно врежется в воду. Летчик включил крыльевую фару: до воды оставалось метров десять — пятнадцать. Остановил мотор и, высоко подняв нос самолета, пошел на посадку.

Самолет коснулся поверхности воды хвостовой частью. От удара хвост отвалился. В тот же момент Гордеев услышал крик. Кричал парашютист: он вывалился через образовавшееся в фюзеляже отверстие. Спасательного жилета не нем не было...

Самолет продолжал скользить, а когда погасла скорость, опустился всей тяжестью на воду. Кабина штурмана стала быстро заполняться водой. Гусев и Соломашенко с резиновой шлюпкой выскочили на левое крыло. Ударив по клапану баллона с газом, быстро надули шлюпку. Третьим выскочил на крыло Клименко.

Гордеев открыл астролюк, но вгорячах забыл выдернуть из переговорного устройства шнур от шлемофона. Исправлять ошибку было некогда: ледяная вода заполнила кабину до половины. Штурман сбросил с головы шлемофон, вспрыгнул на крыло и едва успел сесть в шлюпку.

Спустя несколько секунд самолет ушел под воду...

Экипаж напряженно вслушивался: не раздастся ли голос парашютиста. Ясно было, что в ватных брюках и телогрейке, в сапогах и с двумя парашютами он мог продержаться на воде недолго. Все же ждали. Убедившись в бесполезности поисков, стали думать, что делать дальше...

Азовское море со всех сторон было окружено территорией, оккупированной фашистами. Посоветовавшись, решили пробиваться в Крым, к партизанам, район действия которых был известен капитану Соломашенко. [211]

Своего точного местонахождения экипаж не знал. Не было ни компаса, ни карты: в спешке покидая самолет, Гордеев даже не успел снять парашют. Учтя время полета по курсу и отклонение самолета в сторону вышедшего из строя мотора, штурман определил, что наиболее близкой к ним частью суши является Арабатская стрелка. По ней и надеялись выйти в Крым.

В полной темноте идти на шлюпке без компаса не имело смысла. Решили подождать, когда взойдет луна. Собрали весла, установили на места.

Через полчаса в небе прорезалась светлая полоска. Промокший и продрогший Гордеев первым схватился за весла, направил шлюпку на запад. Поочередно гребли всю ночь. С рассветом убедились, что курс держат правильный. Но вокруг было только пустынное море.

Гребли.

В полдень в направлении на север пролетел немецкий самолет. Экипаж шлюпки замер. Гитлеровские летчики, вероятно, не заметили ее.

К вечеру Гусев различил впереди длинную темную полоску. Земля! Арабатская стрелка!

Причалили в темноте. Пройдя несколько шагов в глубь суши, уткнулись в густые заросли камыша. Из них с криком вылетела стая каких-то птиц. Ночь сгущалась, двигаться в этих джунглях, не растеряв друг друга, было невозможно. Вернулись обратно к берегу.

— Пойдем вдоль воды, — решил Клименко.

Вскоре наткнулись на вытащенный на берег баркас. Дождавшись луны, разглядели невдалеке силуэты строений. Подошли к ближайшему дому, постучались в окно. В ответ услышали испуганный голос женщины, что-то кричавшей о полицаях...

В другом доме открыл дверь старик. Клименко сказал ему прямо:

— Мы — советские летчики.

Дед кивнул: [212]

— Я ж в окно вас бачив...

Оказалось, это остров Бирючий. Немцев здесь нет, только два полицая из местных. С Арабатской стрелки гитлеровцы тоже ушли.

— Перекусить не найдется, дедусь?

Старик без слов принес немного вяленой рыбы и хлеба.

— Извиняйте, хлопцы, бильш ничого нема...

Попросили лодку, чтобы перебраться на стрелку.

У старика лодки не было. Он отдал летчикам свой береженый старенький компас и посоветовал воспользоваться баркасом, который они видели.

Поблагодарив гостеприимного хозяина, вернулись к берегу.

Делать нечего, пришлось воспользоваться советом старика. Перевернули баркас, подтащили к воде. Наскоро осмотрев, спустили на воду.

Луна вскоре скрылась, ночь была темная. Отойдя от берега, убедились, что компас, подаренный стариком, неисправен. Пришлось бросить якорь и ждать утра. Как только начало рассветать, двинулись в путь, ориентируясь по светлой полоске на востоке.