Ральф Ингерсолл - Совершенно секретно

Мы знали, что если мы ошибемся, кто-то кровью заплатит за наш промах. Теперь, когда командование принял великий Монтгомери, мы все испытывали чувство облегчения; страшное бремя ответственности уже не давило нам плечи.

С нашими новыми друзьями мы отлично ладили, жили и питались с ними вместе в палатках под старыми дубами. Впервые мы работали с группой англичан, которых мы уважали за их военные заслуги я среди которых занимали определенное, четко оговоренное положение. Вот где оправдывалась поговорка: "Чем крепче забор, тем лучше соседи".

По вечерам мы иногда беседовали на эти темы с нашими английскими коллегами, делились мнениями о людях, которым предстояло вести наши армии в поход. Некоторые полковники Монтгомери служили в Африке с американскими войсками и при американских штабах. Они, точно оправдываясь, говорили нам: "Но у вас вообще нет командиров. Вспомните, сколько времени нам потребовалось, чтобы найти Монтгомери, а вы ведь только начали воевать". Монтгомери они называли "наш главный" и верили в него непоколебимо. "Подождите, — говорили они нам, — вот увидите его в деле". Смысл их слов сводился к тому, что хотя у нас есть хороший материал — им, например, нравились Брэдли и Хармон, — нам предстоит роль массы, а поведут нас к победе англичане. И они действительно так считали.

Противопоставить этому мы могли только скромные достижения наших командиров в Африке и в Сицилии, поэтому мы спрашивали их: если ваш «главный» составил себе имя под Эль-Аламейном, следует ли из этого, что американцам нет нужды выдвигать своих боевых командиров? Намерен ли «главный» отныне поставлять союзникам всех командиров, нужных для победы? И если они допускают мысль, что делу союзников все же потребуются старшие командиры американцы, — ведь недалеко то время, когда американские войска численностью в пять раз превзойдут английские, — как быть тогда, если эта теория возьмет верх и ни одному американскому командиру не будет предоставлена возможность — приобрести опыт и проявить себя на достаточно высоком посту? Неужели же так до конца и будет один Монти?

Англичане пожимали плечами — а почему бы и нет? Монти и Александер. Они твердо верили, что стоит только выполнить «Оверлорд» и очистить во Франции место, где «главный» мог бы развернуться, — и противнику крышка! Кто назначен командующим немецкими войсками в Северо-Западной Франции? Роммель. А с Роммелем «главный» умеет управляться.

Мы дивились их уверенности, но возражать не решались. Как-никак, в Африке они не сплоховали.

Однако поначалу Монтгомери не оправдал наших надежд. Не успел он обосноваться в Англии, как решил отодвинуть срок вторжения, согласованный в Тегеране. Отодвинуть на целый месяц! Нас прямо в дрожь бросило: еще одна такая отсрочка, и вторжение автоматически переносится на будущий год. В плане «Оверлорд» одно было бесспорно: вторжение надо осуществить с таким расчетом, чтобы впереди оставалось все лето. Англичане до смерти боялись осенних штормов в Ла-Манше.

И по существу в приказе Монтгомери не было ничего утешительного: не то, чтобы он перенес вторжение с первого подходящего прилива в мае на первый подходящий прилив в июне, — нет, он просто отодвинул его на 31 мая срок, явно взятый с потомка, потому что он приходился ровно на неделю раньше, чем нужная фаза луны и прилива. Было ясно, что цель этого хода соблюсти букву тегеранского соглашения и наплевать на его смысл. Русские сначала настаивали на 1 апреля, а потом отказались от апреля, чтобы гарантировать начало мая. Когда мы спросили англичан, извещены ли русские об отсрочке, они, к нашему удивлению, ответили отрицательно. Позже особая миссия была отправлена с этой вестью в Москву, но она выехала лишь после того, как обсуждение сроков уже потеряло всякий смысл.

И все же мы не знали, что думать о Монтгомери. Оттягивая срок, он в то же время настаивал на расширении операций, за которое многие американцы боролись так долго и безуспешно. Еще при Деверсе американский главнокомандующий дал своим плановикам задание расширить «Оверлорд». Они выбрали полосу берега справа от первоначально намеченного района высадки, и вся операция была соответственно разработана на бумаге. Брэдли вернулся к этим планам, как только занял свой пост, и они были основательно доработаны. Новый участок берега приходился на американском фланге, что полностью оправдывало мероприятия Брэдли, хотя осуществление этих планов не входило в его полномочия. Теперь расширения фронта требовал Монтгомери — и добился своего, ибо его авторитета никто не оспаривал. В отличие от Деверса, он был избавлен от необходимости торговаться.

Даже СХАЭФ был подчинен «главному» — в силу полномочий, данных ему по Тегеранскому соглашению. Зимою 1944 года имело место небывалое явление: младший штаб вызывал к себе руководящий состав старшего штаба и читал им лекции на тему о том, что и как делать дальше. На одном из таких собеседований я присутствовал, и сам был свидетелем того, как начальник штаба Монти распекал генералов из СХАЭФа. Офицеры Монтгомери имели право подписывать от его имени приказы и раз даже дали нагоняй министерству иностранных дел. Они отдали историческое распоряжение о том, чтобы в интересах безопасности была приостановлена отправка дипломатической почты в нейтральные страны. Но это относится к более позднему времени.

В январе мы пережили минуты уныния в связи с отсрочкой, а затем совещания участились до такой степени, что мы стали опасаться, как бы вся операция не оказалась погребенной под ними. Позднее начальник американского генерального штаба Маршалл говорил в своем официальном отчете о бестолочи, царившей в Лондоне в январе. Эйзенхауэр писал ему в то время:

"Совершенно ясно, что здесь нужно предпринять энергичные шаги в нескольких направлениях. Расположение штабов, четкая расстановка командующих, тактика штурма, численность войск и количество техники — все эти вопросы еще не разрешены окончательно. Самая важная из всех задач усилить первую атакующую волну в «Оверлорде».

Главной загвоздкой, — особенно после того, как план вторжения был, наконец, расширен, — оставались плавучие средства. Мы только теперь узнали, что англичане затеяли еще одну глупость на Средиземном море, — по мысли Черчилля, решено было снова, "в самый последний раз", высадить десант с целью захватить Рим. Для этого предполагалось, разумеется, использовать транспортные суда, которые сильно помогли бы разрешить все затруднения на Ла-Манше. Злосчастный Средиземноморский фронт, теперь перешедший в исключительное ведение англичан, снова стал нам поперек дороги. Мы, находясь в Англии, в то время не знали, что войска будут высажены в Анцио и что после провала этой операции гонка на Балканы прекратится.