Василий Балакин - Творцы Священной Римской империи

В мае 972 года Оттон I завершает свое последнее пребывание в Риме и отправляется в Равенну, где он 25 мая подтвердил владения монастыря Сан-Аполлинаре. 11 июля он уже в Брешии, где дарственной грамотой подтвердил права и привилегии монастыря Пфэферс в Германии, словно сигнализируя о своем возвращении на родину. 29 июля, находясь в Павии, он по ходатайству Дитриха Мецского подтвердил все пожалования своих предшественников патриархату Аквилеи. На следующий день, только на одни сутки посетив Милан, он вместе с сыном провел там в монастыре Св. Амвросия судебное заседание, в результате которого этот монастырь был вынужден возвратить каноникам Бергамо их незаконно присвоенные им владения. 1 августа он уже снова был в Павии, пожаловав в тот день капелле Св. Марии в своей резиденции в Ахене лотарингское аббатство Шевремон.

В первой половине августа 972 года Оттон I с сыном, супругой и всей придворной свитой двинулся в путь за Альпы, как и прежде, через Септимер к Боденскому озеру. 18 августа он уже был в Констанце, где дарственной грамотой подтвердил монастырю Райхенау право выбирать своего аббата. Шесть лет император отсутствовал в Германии, что якобы вызвало недовольство саксов, оскорбленных столь пренебрежительным отношением государя к своей родине. Об этом как о слухе, не стоящем даже того, чтобы о нем рассказывать, упоминает Видукинд Корвейский. Впрочем, некоторые историки пишут о недовольстве саксов долгим отсутствием своего короля и его итальянской политикой в целом как о реальном факте, истолковывая отдельные события как акты неповиновения и протеста. Об одном таком «антиоттоновском» деянии, скорее заслуживающем названия анекдотического случая, сообщает Титмар Мерзебургский: Оттон I будто бы рассердился на архиепископа Магдебургского Адальберта за то, что тот во время его отсутствия оказывал герцогу Саксонии Герману Биллунгу королевские почести, встретив его в Магдебурге колокольным звоном и зажжением всех светильников в храме, а затем усадил его за стол на почетное королевское место и даже уложил спать на королевскую кровать. За это Оттон I в своем праведном гневе потребовал от Адальберта прислать ему столько коней, сколько звонило колоколов и горело свечей в честь Германа, однако архиепископу, исполнившему предписание императора, удалось через своих посланцев смягчить его гнев. За все годы отсутствия Оттона Великого в Германии его авторитет оставался незыблемым, а мир в стране прочным, о чем позаботились преданные ему люди, и не в последнюю очередь Герман Биллунг.

Двигаясь вниз по Рейну, Оттон I прибыл во Франконию, и здесь в Ингельхайме в середине сентября состоялся синод всей немецкой церкви, решение о проведении которого было принято еще в Риме. Рождество 972 года император праздновал во Франкфурте-на-Майне. Здесь же он встретил и новый 973 год, после чего отправился в Саксонию. Ему не терпелось увидеть построенный за время его отсутствия собор I в Магдебурге, для украшения которого он, подобно тому как в свое время Карл Великий для Ахенского собора, присылал из Италии мраморные колонны, золото и драгоценные камни, а также бесценные реликвии. Поскольку в этом храме были похоронены многие верные ему люди, а также его первая супруга Эдгит, он велел подготовить рядом с ней и могилу для себя. В Магдебург Оттон I прибыл к Вербному воскресенью (16 марта). Как и подобает по большим церковным праздникам, он, в сопровождении епископов и прочего духовенства, во главе торжественной процессии с крестами, реликвиями и кадилами направился на молебен в собор. На следующий день в присутствии и с одобрения императрицы и сына он щедро одарил магдебургскую церковь Св. Маврикия землями, книгами и украшениями, при этом точно определив права и полномочия фогтов.

Затем Оттон I направился в Кведлинбург, чтобы праздновать Воскресение Христово в городе, в котором были похоронены его отец и мать. Здесь он и встретил Пасху (23 марта) в блестящем окружении как своих подданных, так и иностранных правителей и посланников. По велению императора прибыли князья Болеслав Чешский и Мешко Польский. Источники упоминают еще о прибытии посольства из Руси, а также из Италии — от жителей Беневента и Рима. О присутствии итальянцев свидетельствует и грамота, составленная в Кведлинбурге 28 марта и пожалованная Кремонскому епископству, которой Оттон I по просьбе Адельгейд подтверждал преемнику незадолго перед тем умершего Лиутпранда Одельриху все права его церкви. Италия не выпадала из поля зрения императора и после его ухода из нее. Спустя несколько недель, когда Оттон I уже находился в Мерзебурге, к нему прибыло и посольство из Африки, очевидно, от египетских сарацин. Вероятнее всего, это посольство было связано с положением дел на юге Италии и на Сицилии, где сталкивались интересы трех держав — Фатимидского Египта, империи Оттонов и Византии. О содержании переговоров с арабскими послами, которых, как сообщает Видукинд, Оттон I держал при себе, в источниках нет сведений. Впрочем, и времени для переговоров уже оставалось не так много. 7 мая 973 года, находясь в Мемлебене, где он собирался праздновать Троицу, император Оттон I скоропостижно скончался.

Даже Видукинд, упорно не желавший связывать императорскую власть своего повелителя с Римом, после кончины назвал его римским императором и «царем народов», использовав библейскую реминисценцию из Книги пророка Иеремии: «Кто не убоится Тебя, Царь народов?» (Иер. 10, 7). Нет причин предполагать, что под впечатлением от успехов итальянской политики Оттона I Видукинд пересмотрел свое отношение к самой идее Римской империи — он по-прежнему оставался сторонником императорской власти, не связанной с Римом. Скорее всего, библейское определение «царь народов» потребовалось Видукинду для того, чтобы пояснить, какой смысл лично он вкладывает в императорское достоинство Оттона I: универсальная, распространяющаяся на множество народов власть германского короля, не связанная с Римом и независимая от него. Для него Оттон I был и оставался «главой всего мира», «величайшим в Европе государем».

Успехи Оттона I были слишком очевидны, а слава велика, чтобы не замечать их. Даже если оценивать итоги его военной и дипломатической борьбы с Византией как вынужденный компромисс, в целом третий итальянский поход был вполне успешен. Временно пошатнувшееся за полтора года его отсутствия господство в Северной и Центральной Италии было без труда восстановлено, и после расправы над мятежными римлянами в декабре 966 года не было ни одного крупного проявления недовольства. Бесспорным и полным успехом явилось завершение многолетних усилий по созданию Магдебургского архиепископства, непосредственно связанного с итальянской политикой Оттона I, прежде всего с его доминирующим положением в Риме. Что касается взаимоотношений с Византией, попыток добиться с ее стороны признания возрожденной Западной империи и распространить германское господство на Южную Италию, то и здесь был достигнут максимум возможного: пусть не прямое, документально засвидетельствованное, но хотя бы молчаливое фактическое признание было получено, что в глазах современников делало Оттона I равным византийскому императору. Установить господство над Южной Италией не удалось, но и у византийцев было не больше оснований считать себя там хозяевами положения. Как вскоре выяснилось, ни Византия, ни Священная Римская империя не рассматривали эти результаты противоборства как окончательные.