Василий Балакин - Творцы Священной Римской империи

Речь теперь шла уже не о гегемонии над лангобардскими герцогствами, а об овладении византийскими провинциями Южной Италии. Не исключено, что население городов, находившихся под властью греков, само позвало западного императора на помощь, поскольку византийские наместники хотя и исправно взимали дань, однако были не в состоянии обеспечить защиту от сарацин. Оттон II, в свою очередь, мог заявлять, что выступает не противником, а защитником Византии от общего врага, и византийские власти были вынуждены соблюдать нейтралитет, хотя и пытались удержать его от осуществления намеченного плана.

Находясь в Риме, император получил представление о положении дел в Апулии и Калабрии и потребовал набрать в Германии войско в 2100 тяжеловооруженных всадников, с помощью которого и собирался проводить свою политику. Титмар Мерзебургский представлял ситуацию так, будто Южная Италия уже находилась под властью западного императора, подвергаясь частым набегам греков и опустошениям со стороны сарацин, и Оттон II, узнав об этом, вызвал подкрепление из Баварии и Швабии, дабы начать военные действия, причем швабы характеризуются как «смелые на войне» — еще один штрих к вопросу о роли южногерманских герцогств в итальянской политике Оттонов. Дошедший до нас перечень контингентов позволяет судить о значительном участии имперской церкви: свыше двух третей затребованной конницы должны были предоставить архиепископы, епископы и аббаты, что служит убедительным доказательством той большой роли, которую играла оттоновская система имперской церкви также и в военной области.

В поход Оттон II выступил, даже не дожидаясь прибытия подкрепления. Первую остановку в Апулии он сделал в Лучере, где 23 сентября по ходатайству императрицы Феофано пожаловал недавно назначенному архиепископу Магдебургскому, который тогда вместе со своим проигравшим соперником находился при императоре, земельные владения, некогда принадлежавшие Оттону Великому, а также учрежденный королевой Матильдой монастырь в Пёльде. 1 октября он пожаловал монастырю Монте-Кассино грамоту, коей гарантировал свою защиту его владений в области Лезина.

Из Лучеры император, видимо, собирался продвинуться дальше на юг, однако события в лангобардских княжествах вынудили его отказаться от первоначального замысла и заняться урегулированием возникших там конфликтов. За последние восемь лет здесь произошли существенные перемены. Когда в 977 году умер правитель Салерно слабый Гизульф, Пандульф Железная Голова присоединил это княжество к собственным владениям (Сполето, Беневент и Капу а). Однако после его смерти в марте 981 года этот единый комплекс владений распался. В ноябре того года Пандульф II был изгнан из Салерно герцогом Амальфи Манзо, завладевшим, таким образом, всем побережьем Салернского залива и отрезавшим от моря герцогство Сполето. Это шло вразрез с интересами императора и уже само по себе могло послужить поводом для вмешательства, однако решающую роль в этом сыграли успехи, достигнутые сицилийскими сарацинами под предводительством их эмира Абуль-Касима. Византия, занятая в то время войной с Болгарией, не могла уделять должного внимания своим итальянским провинциям, так что арабы получили возможность беспрепятственно совершать свои набеги на Апулию и Калабрию, закрепившись там во многих местах. При этом постоянные гарнизоны они имели только в Калабрии, довольствуясь в Апулии грабежами и взиманием дани.

В этой критической ситуации, требовавшей решительных действий, и вмешалась новая сила — германский император. Абуль-Касим подошел столь близко к территории, находившейся под контролем Оттона II, что в любой момент можно было ожидать его нападения. Это следовало предупредить. Если бы арабы продолжили укрепление своего господства в Италии, то под угрозой оказался бы и Рим. Ни в коем случае император не мог допустить, чтобы на границах его империи сохранялась тревожная обстановка. Еще от отца он усвоил, что для обеспечения территориального единства необходимо господство над всей Италией, несовместимое с владычеством там другой державы — будь то Византия или арабы; кроме того, с императорским достоинством было неразрывно связано обязательство вести борьбу против неверных.

Прежде всего он решил уладить вопрос о наследовании власти в лангобардских княжествах после смерти Пандульфа Железная Голова. В Беневенте и Сполето отцу наследовал Ландульф IV, однако спустя уже полгода, в сентябре-октябре 981 года, он был изгнан восставшим народом, и на его место заступил двоюродный брат Пандульф II, сын Ландульфа III. Император, находившийся в Беневенте с 7 по 18 октября, очевидно, под впечатлением от последних событий решил, что на сей раз глас народа был гласом Божьим, и оставил в покое вновь избранного правителя. Это был вынужденный компромисс: Оттон II признал перемены в Беневенте и Салерно, дабы не откладывать более важное дело — войну против сарацин. Зато он уделил внимание делам церкви, потерпевшей ущерб от греков и сарацин, возвратив монастырю Сан-Винченцо ранее отнятые у него крепости, церкви и земельные владения и подтвердив все владения женского монастыря Св. Марии близ Капуи, разрушенного сарацинами и незадолго перед тем восстановленного, и пожаловал ему иммунитет. Аналогичную привилегию получил монастырь Св. Софии в Беневенте. 7 октября в Беневенте умер магдебургский схоласт Отрих, не сумевший пережить столь серьезные неудачи в этот несчастный для него год. Он, осознав, что напрасно бросил свою мирную и весьма успешную деятельность в Магдебурге, пожелал возвратиться туда, но исполниться этому желанию было не суждено. В чужой стране он встретил смертный час и обрел вечный покой, не оставив после себя, как писал Титмар Мерзебургский, равного себе по мудрости и красноречию.

Далее император вместе с супругой и маленьким сыном направился в Неаполь, где его уже ждали и встретили весьма радушно. 4 ноября датирована составленная там примечательная дарственная грамота. Судя по имени получателя, она предназначалась, скорее всего, итальянцу (возможно, даже неаполитанцу), отличившемуся на императорской службе, а дарение — марка (пограничная территория) Гумиете — располагалось в области полабских славян. Не исключено, что Оттон II сделал это по совету своей умной супруги Феофано (она упоминается в грамоте в качестве ходатайствующего лица), дабы крепче связать воедино отдельные части своей Империи: итальянцы получают владения на новых территориях к востоку от Эльбы, ради сохранения которых должны впредь поддерживать императора, служить опорой его власти. Глубокий смысл имеет в связи с этим и упоминание (якобы он тоже обратился с просьбой к отцу) маленького Оттона, которому тогда едва исполнился год: получатель должен испытывать чувство благодарности не только к императору, но и к его будущему наследнику, привыкая к мысли о преемственности власти дома Оттонов.