Виктор Фомин - Семь бед (рассказы)

- Сижу вот, дожидаюсь, скоро время кончится. Надеюсь, ты не возражаешь?

- Против того, чтобы пропустить или чтобы пристрелить?

- А и так и так!

Я улыбнулся и сказал, что отпускать банду, конечно, не следует, а прибить наглеца не помешает. Азартный Сашка тут же начал биться об заклад на флягу воды, что дух второй раз не придет.

- Ты бы пошел к такой горилле повторно? Только за деньги и притом за большие!

Старшина действительно здорово смахивал на гориллу: огромного роста, сутулый, заросший, с первого взгляда видна дикая физическая мощь. Я отправил Сашку назад с указанием примерного времени штурма, потому как после убийства посланника атака могла начаться немедленно, отослал солдат во второй окоп, а сам лег к пулемету.

Точно в назначенное время из-за поворота появился тип с большим белым платком в поднятой руке. Старшина прильнул к карабину - и отброшенный тяжелой пулей калибра 7,62 человек, нелепо взмахнув руками, тяжело шлепнулся на землю. Я нагнулся над прицелом пулемета и замедлил дыхание в ожидании цели, старшина отложил карабин и поднял автомат.

Через пару минут сзади послышалось громкое, короткое покашливание АГСа и пулеметная стрельба - духи не рассчитывали на мирный исход, и у них была радиосвязь! У меня в прицеле тоже замелькали первые силуэты, над нами запели пули. Я подождал, пока атакующие выберутся на открытое пространство, и, поймав на мушку переднего, только поднявшегося для перебежки, выпустил короткую очередь. Дух еще кувыркался по земле, а в прицеле был уже следующий, затем еще, еще... Недалеко шарахнул взрыв, но гранатометчик стрелял из неудобного положения и промазал. Застучали скорыми одиночными выстрелами автоматы старшины и солдат из второго укрепления. Атакующие остановились, попрятались кто куда мог и принялись щедро поливать нас очередями. Я огрызался, не жалея патронов, больше пугая, солдаты по-прежнему били одиночными, тщательно целясь. Старшина опять взялся за карабин и, нимало не заботясь о плотной стрельбе духов, удачно снял приготовившегося к выстрелу гранатометчика, а за ним посшибал со скального выступа непонятно как забравшийся туда пулеметный расчет.

Кидавшиеся пару раз к лежавшему заряженному гранатомету духи тонули в пыльных фонтанах наших пуль и оставались неподвижными куклами на дороге. Сидя на высотке, в здоровенных колодцах из мешков с песком, мы находились в более выгодном положении, чем прячущиеся внизу за сомнительными камнями и скальными выступами нападающие, поэтому скоро им надоело такое положение дел и они стали отползать, оттягивая раненых и оставляя убитых. К тому времени утихла стрельба и на основной позиции.

Прибежал Сашка и сказал, что духи здорово давили на тропе и пытались подняться по склону в лоб, есть потери. Я оставил старшину собирать оружие убитых и поспешил на позицию. После подробного опроса постов мне стало страшно по-настоящему - выучка и количество членов банды превосходили все прогнозы. С отчаянной храбростью противник полез в атаку по склону горы, не обращая внимания на гранаты АГСа и пулеметный огонь. Частой стрельбой и перебежками они грамотно отвлекли внимание, и подобравшаяся с фланга по труднодоступному склону тройка расстреляла из гранатомета и автоматов крайний окоп. Итог - двое убитых и четверо раненых. Одновременно пост на тропе подвергся такому свирепому нажиму, что был вынужден отбиваться ручными гранатами, оттуда принесли двух тяжелораненых. По сравнению с этой бедой атака на дороге была детским садом, а мы-то считали тропу с основной позицией неуязвимыми!

Зарядов к АГСу не осталось, его разобрали и попрятали части по разным местам. Накрылся ствол у одного пулемета, а сменного у нас не было. Патронов к оставшемуся пулемету и автоматам по-прежнему было навалом, ручных гранат тоже много, плюс захваченный гранатомет, правда, с одной гранатой. Но вот люди...

В конечном счете противник оставил в зоне видимости на подступах около тридцати трупов, наверняка были и еще, плюс раненые. У нас - двое убитых и шесть раненых, из которых смерть смотрела в глаза еще двоим. Так нас осталось восемь здоровых, трое легко и трое тяжело раненых. Солдат, раненых в первый день штурма, я поставил в тот самый злополучный крайний окоп на склоне, казавшийся таким безопасным, но ставший могилой обоим...

Сидя на корточках в расстрелянном окопе, я крутил в пальцах автоматную гильзу и раздумывал: отводить все посты на основную или продолжать отбиваться на подступах. Сашка растолковал мою задумчивость по-своему и сказал успокаивающе:

- Да не казни ты себя, кто же знал, что порвется там, где крепко?

- Рвется, Саня, всегда там, где тонко. Я был обязан знать и предвидеть, а получилось - угадывал, да и облaжался. Ладно, ребят не вернуть, подступов не удержать. Все, вали к старшине, пусть отходит на основную.

Вернулись люди с дороги и тропы, рассредоточились по площадке, в огневых точках у самого жилого модуля, но так, чтоб поближе друг к другу. Старшина против такого перемещения не возражал, глянул только в глаза тоскливо и сказал тихонько, чтоб солдаты не слышали:

- Не сдюжим мы, командир. Может, их и не батальон, но уж больно много. А, ладно! Постреляем, сколько успеем.

Я только вздохнул:

- Подержимся, они уже второй день давят, торопятся. Видать, одна у них дорога - ни назад, ни в сторону, только через нас.

Мы еще раз прикинули, что знаем о противнике. Гранатометов у них было четыре, три уже у нас, но заряжен только один, а у нас гранат к нему нет. Пулеметов осталось два, третий - дрянь, итальянского производства, с полупустой патронной лентой, тоже у нас. Долго использовать его не удастся, наши патроны к нему не подходят, ленту добьем - и об угол. Миномет молчит: либо выведен из строя расчетом АГСа, либо нет зарядов. Судя по всему, первоначальный состав группы противника был сто - сто двадцать человек. Я и не представлял, что возможно собрать такую ораву, по сути даже не банду, а организованное армейское подразделение. Уложили мы примерно половину, но осталось еще много, ох как много!..

Подошел Сашка, глянул виновато:

- Умер один с тропы, так в сознание и не пришел. Второй тоже без сознания, вот-вот уйдет, ничего мы не сможем. Раны у обоих тяжкие, похоже, срикошетившими пулями - все внутренности в клочья.

Я только выругался, раны ребят я и сам видел. Старшина скрипнул зубами и спросил:

- Как остальные, стрелять могут?

Мы с Сашкой кивнули. Помолчав, Сашка сказал с горечью:

- Черт, неужели соседи не слышат, что у нас творится?

Я пожал плечами, а старшина ответил:

- Ты же слышишь, что везде тихо, может, основные силы на операции, может, еще что.

Стараясь не думать ни о чем, кроме предстоящей атаки, мы разошлись по позициям. Я лег в ближнем к выходу на дорогу, плохоньком - широком и мелком - окопе. Пристроился к непривычному итальянскому пулемету, переложил поближе автомат и пару гранат, рядом повозился и затих Сашка, сзади послышался рык старшины, урезонивавшего кого-то из перебегающих солдат. За нашей спиной был проход на перевал, столь необходимый духам и такой ненужный нам...