Креленко М. - Франсиско Франко: путь к власти

Со временем дивизия заслужила восхищение немецкого командования за отчаянную храбрость ее солдат и офицеров и одновременно удостоилась славы формирования, совершенно лишенного элементарной военной дисциплины. Дивизия принимала участие в боях под Великими Луками, на Ладоге и Волхове, под Красным Бором, зачастую на самых опасных участках. Данные о ее потерях различны, но, очевидно, они были велики.

Официальное присутствие испанских солдат на Восточном Фронте продолжалось до 1943 г., когда Франко, окончательно разуверившись в возможности победы Германии, решил отозвать «Голубую дивизию» домой. При этом он не вспоминал о своем публичном заявлении 14 февраля 1942 г. в Севилье о том, что в опасный для Германии момент на пути коммунистов к Берлину «окажется не одна дивизия, а миллион испанцев».

По мере того как изменялась ситуация, менялась и позиция Франко. Отчасти под давлением Англии и США, отчасти исходя из бессмысленности пребываний дивизии на фронте, где ее присутствие ничего не меняло, «Голубая дивизия» была возвращена домой, а те из легионеров, кто пожелал остаться, составили так называемый «Голубой легион» и вошли в состав вермахта, полностью утратив свой особый статус.

Для Гитлера присутствие на Восточном фронте «Голубой дивизии» имело скорее символическое значение. Одна или десять испанских дивизий не меняли здесь ситуации. Гораздо важнее в плане стратегическом было отношение Франко к вопросу о захвате Гибралтарской крепости. Однако из-за несговорчивости Франко германские разработки, известные под названием «Изабелла-Феликс», остались на бумаге. Такая же участь была уготована проекту «Илона-Гизела», возникшему в период поражений итало-немецких войск в Северной Африке.

Очевидно, что в 1942–1943 гг. Франко совершенно перестал причислять Испанию к союзникам «Оси», скорее, напротив. Во всяком случае, 13 ноября 1942 г. Черчилль писал Сталину, информируя его о ходе операции «Факел»: «Политическая реакция Испании и Португалии была в высшей степени удовлетворительной и опасность того, что порт Гибралтара и аэродром будут приведены в негодность, пока перестала причинять беспокойство».

Эпизод с полным непротивлением Франко союзной высадке в Северной Африке в очередной раз продемонстрировал миру «особую позицию» Испании. Оставаясь на словах сторонником Гитлера, каудильо не сделал ничего реально значимого ради своего союзника. Более того, закамуфлированная митинговым пафосом и газетными воплями перемена курса, очевидно, становилась реальностью.

Считавшееся прогермански настроенным правительство Р. Серрано-Суньера было отправлено в отставку. Министром иностранных дел вместо «зятька» был назначен Ф. Гомес-Хордана, типичный аристократ-традиционалист, которого вполне обоснованно считали англофилом. Перестановка кадров предвещала окончательное закрепление курса лояльности к антигитлеровской коалиции и отказ от германского приоритета во внешней политике Испании. Новая позиция оформилась не в один день, но со временем перемены становились все более очевидны. 10 октября 1943 г. Франко заявил о переходе Испании от положения невоюющей страны к нейтралитету.

Возмущение Берлина по этому поводу генералиссимус оставил без внимания. Воевать, тем более на стороне терпевших поражение за поражением государств «Оси», он не собирался. Его занимали теперь другие проблемы. Ему удалось добиться от противников определенных гарантий для Испании. Англо-американцам он обещал не допускать на Иберийский полуостров немецкие войска, за что получил обещание союзников не вторгаться в Испанию. Перед Германией Франко обязался не допустить союзного вторжения, за что получил аналогичные гарантии от Гитлера. В те дни Франко неоднократно заявлял о готовности испанцев оказать сопротивление любому противнику, который вознамерится вторгнуться на Иберийский полуостров, будь то Германия или союзники.

Впрочем, надо признать, что не только решимости каудильо Испания обязана сохранением нейтрального статуса. Скорее, вовлечению Испании в войну помешало взаимное нежелание противоборствующих сторон открывать новый фронт в Европе. Франко верил гарантиям, потому что понимал ситуацию на Фронтах. Разгром итало-немецких войск и их изгнание из Северной Африки и последующее вторжение союзников в Италию не оставило немцам возможностей для вторжения в его страну. Стратегическое значение Гибралтара несколько снизилось. Хотя овладение им по-прежнему оставалось желательным для Германии, отвлекать с других направлений силы, достаточные для сокрушения испанской армии и взятия крепости, немцы были не в состоянии, потому что Восточный фронт по-прежнему поглощал подавляющую часть огромных германских резервов. Значительных сил требовал фронт в Италии. Наконец, угроза союзного десанта во Франции диктовала необходимость наличия на севере этой страны определенных бездействующих войсковых контингентов. В свою очередь, союзники, столкнувшиеся в Италии с серьезными трудностями и начавшие подготовку к высадке в Нормандии, также не имели сил и желания создавать фронт в Иберике. Потому в неприкосновенности Испании и Португалии, связанных оборонным договором, Франко мог быть почти уверен.

Основной задачей главы испанского государства стал поиск путей сближения с союзниками, в победе которых он теперь, пожалуй, не сомневался. Стоит вновь подчеркнуть, что политические и экономические отношения между Испанией и союзниками существовали на протяжении всей Второй мировой войны. Даже когда франкистский режим демонстрировал антианглийский пыл и в стране нагнеталась прогерманская военная истерия, Франко дальновидно предоставлял возможность поносить большевизм и «прогнившие демократии» своим подручным фалангистам.

Как прагматик он избегал излишнего увлечения демагогическим словоблудием. Справедливости ради стоит отметить, что демагогия ему и не давалась. Франко не был оратором, сравнимым с Гитлером, и не обладал даром «зажигать» толпу. Его речи, как правило, отличались скучноватой академичностью, хотя он и умел подобрать подходящие слова и лозунги. Возможно, поэтому сам Франко оставался для Черчилля и Рузвельта достаточно предсказуемым партнером. Лидеры демократий отдавали должное его прагматизму и конструктивной позиции, нацеленной на получение максимальных выгод для своей страны. Политическая необходимость вынуждала расширять контакты, преодолевая взаимную неприязнь.

Влияние союзников на Франко росло прямо пропорционально военным поражениям Германии. В 1943 г. послы США и Англии были в состоянии предостерегать испанское руководство от резких нападок на СССР. От имени своего правительства полпред США в Испании советовал официальным лицам и СМИ франкистского режима «сменить тон в отношении СССР и немедленно перестать делать вид, что германская агрессия против России является „крестовым походом“». При этом напоминалось, что «любые атаки против России будут рассматриваться как нападение на основного союзника Соединенных Штатов». Подобные одергивания со стороны союзных лидеров в сочетании с трезвой оценкой развития обстановки возымели действие — антисоветская истерия если не угасла, то во всяком случае пошла на спад. Фалангистским демагогам нашлась другая работа — разъяснять и доказывать самобытную сущность испанской политической системы и ее независимость от германского нацизма.