Фабио Фарих - Над снегами

Улицы Хакодате идеально чистые и заполнены массой автомобилей, велосипедистов и пешеходов, но город сам по себе никакого уважения нам не внушил. Все жилые дома, магазины и учреждения построены словно из картона. В то время как мы шли всей гурьбой по одной из его картонных улиц и шарили глазами по витринам, я вдруг в одном из магазинов увидел теплые шерстяные перчатки, как раз такие, о которых я мечтал еще в Иркутске. Отделившись от компании, я перешел улицу и направился в магазин. Дверь почему-то не открывалась. Я сделал усилие, нажал чуть-чуть крепче, чем следовало в Японии. В результате и дверь и я очутились на полу злополучного магазина. Подбежавший ко мне хозяин что-то быстро и горячо заговорил. Я поднялся и, стряхивая с себя пыль, стал извиняться и оправдываться: «Ведь я же не знал, что у вас такая легкая конструкция, я очень прошу извинить меня… Стоимость убытков я с удовольствием…» Но хозяин словно не слушал меня и не переставал горячиться. Я не знал, как выйти из затруднительного положения. На выручку мне пришел какой-то проходивший мимо моряк. Оказывается, хозяин только извинялся, что его убогое жилище принесло столько беспокойство уважаемому покупателю.

На «Литке» возвращались поздно вечером. Все улицы были залиты электричеством. Сверкали витрины, световые рекламы и блестящий лак бесшумно идущих автомобилей. Вечерок город гораздо красивее, чем днем.

За двое суток нашей стоянки в Хакодате мы успели погрузить на «Литке» дополнительный зимний запас, уголь, техническое оборудование и все прочее, чуть ли не в таком же количестве, какое мы взяли уже во Владивостоке. Приходилось прямо-таки удивляться вместительности трюмов ледореза. Грузили, грузили, грузили. Все трюмы, все свободное помещение было заполнено до отказа, и все-таки оказывалось, что при желании можно было погрузить еще энное количество ящиков и тюков. Я не знаю, чем это; объяснить—хорошей ли конструкцией ледореза, или же просто ловкостью рук команды. В конце концов, глядя на погрузку, мы стали даже слегка беспокоиться. Дело в том, что под тяжестью груза «Литке» чуть ли не на наших глазах стал оседать. Расстояние от борта до воды стало не более одного метра.

Хакодате мы покинули днем 12-го числа. За те несколько дней, которые мы провели на «Литке», мы уже несколько освоились и с распорядками на его борту и с морской жизнью вообще. Вся наша жизнь протекала под аккомпанемент судовых склянок. Мы уже успели облазить весь пароход, начиная от машинного отделения и кончая капитанским мостиком. Перезнакомились со всей командой и вообще чувствовали себя совсем как дома. Единственно, к чему мы долго не могли привыкнуть, — это к судовым часам. Все время двигаясь на северо-восток, мы переходили пояса времени, и наши часы в кают-компании каждый день переводили чуть ли не на полчаса вперед.

Тихий океан нас встретил довольно неблагосклонно, не оправдывая своего названия. Стояла свежая погода и приличное волнение. Судно качало с креном до 20°, и тяжелые волны взлетали до верхней палубы. Это не было еще настоящей качкой, по мы все-таки с удовлетворением отмечали, что мы еще не сдали и, как говорят поморы, «икры не мотали».

Почти все свободное время и в особенности в такую погоду, когда носа нельзя было высунуть на палубу, мы собирались в теплой кают-компании и обсуждали возможности наших будущих полетов к «Ставрополю». Нас всех беспокоила мысль, что при тех метеорологических удовольствиях, какие! ожидаются на Чукотском побережье, и при полном незнании всех местных условий наш полет будет чрезвычайно затруднительным. Кроме того мы сильно опасались за мотор на самолете Галышева, который в спешке не успели заменить новым. Все это да еще и то, что у нас не было никаких технических оборудований для ночных полетов, давало нам неиссякаемую пищу для самых горячих споров и дебатов. Мы делали всевозможные предположения, сравнения с нашей работой на Якутской линии и доказывали друг другу, что лететь при 30° мороза или при 50° — это почти одно и то же. Наиболее ярые оптимисты пытались даже утверждать, что при крепком морозе даже спокойнее лететь и что так же совершенно безразлично, имеются ли мастерские или нет, есть ли оборудование для ночных полетов или его нет. Кончались наши горячие споры всегда тем, что кто-нибудь из нас высказывал робкую мысль, что при нашем энтузиазме можно в крайнем случае лететь и без мотора.

Ночью 15 ноября вдалеке ужо виден Петропавловский маяк, а на рассвете «Литке» уже стоял, пришвартовавшись к занесенной снегом Петропавловской набережной.

В Петропавловск мы пришли на заре. Выйдя первый раз на палубу, я долго смотрел на гряду хребтов, на склады и на сахарные сопки Авачинскую и Корякскую. Первая сопка дымила, и ее легкий дым, поднимаясь вверх, почти сливался с серым небом. Вторая была немного больше и производила впечатление убеленной сединами головы. Кругом, куда ни взглянешь, суровые базальтовые скалы и темное свинцовое море. Признаться, мною немного овладели «исторические» мысли. Ведь Камчатка и ее богатства всегда и во все времена привлекали к себе взоры и помыслы людей. Здесь во времена Ивана Грозного побывали соратники Ермака — Дежнев, Атласов, Лаптев, Анфицеров.

Здесь двести лет тому назад даже, может быть, на этом самом месте стояли корабли «Петр» и «Павел» Витуса Беринга, в честь которых назван город Петропавловск. Здесь в XVIII столетии был знаменитый Лаперуз, потом Крашенинников, Стеллер… А сколько еще неизвестных путешественников здесь побывало и сколько героических усилий и жизней стоил людям этот богатый и дикий край! Ведь тогда шли по неисследованным местам на тяжелых деревянных судах, морские инструменты были несовершенны, и кремневые ружья так часто давали осечку… Положительно становится неудобно за нас, наши самолеты, автоматические винчестеры и шеститысячносильный двигатель «Литке».

Сейчас же после нашего прибытия в Петропавловск к левому борту «Литке», как заботливая мамаша, желающая накормить младенца, пришвартовался угольщик. Я уверен, что в Конце концов от этих погрузок мы сами погрузимся куда-нибудь в подводные края. Заботливые мамаши стали нам внушать серьезные опасения. После 600 тонн угля набрали в цистерны 250 тонн пресной воды, потом 8-месячный запас рыбы для наших будущих рысаков. В городе мы пополнили свое личное снабжение кухлянками, торбазами, робами и прочим северным одеянием. Все эти закупки мы произвели в магазине АКО (Акционерное камчатское общество). Здесь на всем, что имеет какое-либо отношение к промышленности и снабжению, вы всегда увидите АКО. Громадные консервные заводы — АКО, разработка руды — АКО, соболиные питомники — АКО. Все магазины и товары — АКО.