Норберт Фрид - Картотека живых

- Не слышишь, что ли, цирульник? Тебя вызывают господа из немецкого барака. Вставай!

- Вызывают? - пискнул Янкель и замигал. - Я же ничего не сделал!

- Вот именно, что ты еще ничего не сделал! - усмехнулся Берл. Вставай! Думаешь, мы будем кормить тебя задаром? - Он нагнулся и стащил с Янкеля одеяло. Парикмахер сел, похожий на маленькую серую мышь с большим носом. Он узнал Берла, и его разбушевавшееся сердце стало биться немного спокойнее: это слуга герра Карльхена, а перед Карльхеном Янкель ни в чем не провинился.

- Куда мне идти? - тихо спросил он.

- За мной! - распорядился Берл. - И не забудь бритву. Пошли!

Для верности он еще раз пихнул парикмахера ногой в бок и с мальчишеской ловкостью соскочил в проход между нарами.

- Слушаюсь, - бормотал Янкель, натягивая брюки. - Я немного прихворнул, герр Берл, и сегодня хотел полежать. Но если господа требуют... Сейчас, сейчас, я мигом...

- Хватит болтать, пошли! - сказал Берл и подставил ножку какому-то "мусульманину", проходившему мимо. Тот чуть не упал, а Берл прикрикнул на него:

- Не видишь, куда прешь, дубина!

Наконец Янкель был готов, взял ящичек под мышку и поспешил за Берлом. Страх - ужасная вещь, но голод еще хуже. Разве можно сидеть, притаившись, как мышь, только потому, что тебе страшно? Ведь есть-то надо. Герр Карльхен всегда дает за бритье четверку хлеба. Вчера Янкель за весь день не заработал ки крошки. Как же не послушаться и не пойти по вызову к господам? А то, чего доброго, у него отнимут эти отличные инструменты. Не-ет, бедный парикмахер не может позволить себе капризничать, как своенравная барышня. "Пожалуйста, герр Берл, можно и скорей, я не отстану".

В немецком бараке почти никого не было. Янкель огляделся в полутьме, но не увидел Карльхена.

- Эй! - крикнул ему Пауль. - Наконец-то ты!

Мышиное сердечко Янкеля опять бешено забилось. Хорошо бы убежать! Но было уже поздно.

- Ну, поди же сюда, чего ты уставился! - проворчал Пауль.

- Чего изволите? - испуганно сказал парикмахер и заставил себя подойти ближе. - Прикажете побрить?

Пауль взял у него из рук кусок жести, оглядел в нем свою щетину и провел ручищей по щеке.

- Давно пора. А то я выгляжу, как твой жидовский дедушка. А? - Гигант выпрямился, раздвинул занавеску в глубине барака и сел к столу у окна. Ну, за дело... Когда ты меня брил в последний раз?

Янкель не отвечал. Он робко оглядывался и наконец сказал:

- Вода? Тут нет воды...

- Есть! - отозвался проворный Берл, мило улыбнулся Паулю и поставил на стол кружку с водой. Пауль потрепал его по плечу.

- Еще что-нибудь? - осведомился Берл.

- Нет, можешь идти, - зевнул Пауль и расстегнул ворот. Берл вышел, занавеска за ним опустилась, немец и парикмахер остались одни.

Янкель смочил кисточку и стал намыливать физиономию Пауля.

- А все-таки, когда ты брил меня в последний раз? - сонно сказал тот. - Сегодня суббота...

- Не помню, - прошептал парикмахер, намыливая страшное лицо, которое две ночи мерещилось ему во сне. Янкелю хотелось зажмуриться, но он не смел.

- Погоди-ка, - вспомнил Пауль, - не в то ли утро, когда пришел новый большой транспорт заключенных?

Янкелю не терпелось скорее кончить работу, он мылил клиента как одержимый, орудуя кистью вокруг рта Пауля, чтобы помещать ему говорить. Тот и в самом деле с минуту молчал. Янкелю казалось, что сердце у него переместилось в горло и бьется там, в этом несчастном горле, ощущая всю боль, перенесенную Феликсом. Но Пауль не замечал волнения Янкеля и упорно перебирал цепочку воспоминаний.

- Ну да, - сказал он. - Это было тогда утром. Прихожу я из клозета и... - "Э-э, стоп, - мысленно прервал он себя. - О встрече с тем мусульманином лучше не говорить..." Заметив случайно ошалелый взгляд Янкеля, он гаркнул на него: - Ну, что еще? Почему не бреешь?

- Слушаюсь, - пробормотал Янкель, машинально взялся за бритву, хотел было приложить ее к левой щеке клиента, но не смог, рука дрожала.

Пауль все еще ничего не замечал. Прикрыв глаза, он предавался воспоминаниям. Да, Янкель брил его после того, как он, Пауль, ударил мусульманина и разбил ему челюсть. Об этом лучше сейчас не говорить... Но неужели я действительно кому-нибудь сказал об этом? Часовой на вышке смеялся, но он, конечно, не знает меня по имени и, стало быть, не мог меня выдать. Я тоже смеялся, веселый пришел в барак, и здесь меня ждал этот парикмахер...

Пауль открыл глаза, поглядел на Янкеля и его вдруг осенило: теперь он уже точно знал, что доверил свою тайну этой носатой мыши. Вытаращенные глаза Янкеля, в которых отражался безмерный ужас, подтвердили это Паулю лучше, чем его собственная память!

- Янкель! - сказал Пауль изменившимся голосом. - Почему ты меня не бреешь?

Дрожащие руки Янкеля поднялись, но остановились на полпути.

- Я скажу тебе, почему ты боишься меня брить, - прохрипел Пауль и правой рукой притянул к себе Янкеля. - Потому что ты донес на меня писарю!

- Нет! - взвизгнул Янкель. Дыхание у него перехватило, он со всей силы полоснул бритвой по шее своего страшного врага, и сознание обоих погрузилось в багровую тьму.

* * *

Берл был недалеко. Он заметил какое-то странное движение за занавеской, услышал визг Янкеля и глухой шум, словно повалился тяжелый мешок. Юноша осторожно подошел к занавеске, заглянул за нее и обмер. Бледный от страха, он обернулся и закричал:

- Помогите! Герр Пауль... Янкель...

Через несколько минут о происшествии знал весь лагерь. Смерть была заурядным явлением в Гиглинге, но такая смерть, смерть видного немецкого проминента, заставила все разговоры умолкнуть; люди на минуту прекратили работу, в глазах многих появилось испуганное выражение. Возможно ли? Пауль, этот здоровяк Пауль лежит с перерезанным горлом? И зарезал его Янкель, серая мышь Янкель?

Больше всех разбушевался Фриц. Словно готовясь к кровавой мести, он вытащил нож, спрятанный за стропилом, сунул его за пазуху и помчался в немецкий барак.

- Где этот жид? - завопил он, увидя Оскара, наклонившегося над трупом Пауля. - Не знаете вы, что ли, что нашего Пауля зарезали жиды? Может быть, это ты сам подослал Янкеля?

Он кинулся на Оскара, но стоявший рядом Антонеску схватил его в охапку. Старший врач встал и повернулся к буяну.

- Заткнись, Фриц. Сам не знаешь, что болтаешь, - сказал он строго. Это до добра не доведет.

Вырываясь из крепких рук румына. Фриц прошипел:

- Пусти!.. И меня хотите прикончить? Всех немцев решили зарезать!

- Отпусти его, - сказал Оскар товарищу.

Отпущенный Фриц растерялся. Чех и румын были на голову выше его и стояли, готовые отразить нападение. Выхватить нож Фриц все же не решился.

Капо Карльхен стерег Янкеля; тот лежал на полу за занавеской, и даже от оплеух не приходил в сознание. Теперь капо подошел к стоящим над телом Пауля. Он тоже был озлоблен, но владел собой лучше, чем Фриц.