Норберт Фрид - Картотека живых

- Я с сорокового года не был в кино.

- В сороковом году я еще в кино не ходила. Но я хочу вам сказать, что я видела в последний раз: "Юг против севера". Знаете? Замечательно! Кларк Гейбл играл... вы знаете Кларка Гейбла? Я его обожаю! - Она даже зарделась. - А в роли Скарлет была...

- Не увлекайтесь, Иолан! - улыбнулся Зденек.- Надзирательница придет с минуты на минуту. Сперва заполните все карточки, а потом поболтаем. Идет?

Иолан живо кивнула и углубилась в работу.

* * *

Но Россхауптиха все не появлялась. Закончив проверку кухни, она послала Хорста за Копицем. Тот все еще был в немецком бараке и пришел неохотно. Хорст сказал ему, что Россхауптиха собирается уезжать. Тогда надо поскорее отвязаться от нее, решил Копиц.

- Что вам угодно? - крикнул он еще на ходу. Надзирательница медленно шла ему навстречу. Заглянув в свой листок с заметками, она сказала:

- Есть кое-какие замечания. Во-первых, я обнаружила вшей. Позаботьтесь, чтобы вам прислали из Дахау дезинсекционную бригаду.

- Это все?

- Отнюдь нет, - Кобылья Голова подозрительно усмехнулась. - Замечание номер два. В кухне еще работают двое мужчин. Я не хочу, чтобы они оставались там.

- Но позвольте...

- Наши девушки - лихой народ, не так ли, Лейтхольд? - обратилась она к тощему эсэсовцу, который ковылял за ней. - Они сами справятся с любой тяжелой работой. А старший повар - такой здоровяк, он пригодится вам в понедельник на стройке. Пусть-ка займется чем-нибудь полезным для Германии. Согласны?

Копиц злился в душе. С Мотикой удобно было работать, он уже точно знал, сколько и чего надо припрятать для комендатуры. Но попробуй поспорь с Россхауптихой, у нее веские аргументы.

- Ну, теперь все?

- Нет, друг мой. Второй повар - немецкий зеленый. Как вам известно, он в четверг поедет в Дахау...

- Он же глухонемой, о господи боже!

- У него две руки и две ноги. Предоставим призывной комиссии решать, как его использовать. В кухне он оставаться не может. А вы радуйтесь, что сможете отправить в Дахау хотя бы две-над-цать новобранцев...

"И об этом уже пронюхала! - подумал Копиц. - А кто ей сказал, Хорст?"

- Да, - проворчал он вполголоса. - У нас тут произошел прискорбный случай. Преступника мы обнаружили и устроим публичную казнь.

- Этого, я думаю, недостаточно, - усмехнулась Россхаупт. - Убийство немца, который уже одной ногой был в армии, заслуживает официального расследования. Вы уже сообщили в гестапо?

"Ни шагу назад!" - сказал себе Копиц и ответил:

- Спасибо за совет. Я не суюсь в ваш женский лагерь, а вы не суйтесь ко мне. Я в лагерях работаю с тридцатого года, по-моему, достаточно, а?

- Смерть немецкого солдата - это уже не внутреннее дело лагеря. Меня как национал-социалистку, естественно, интересует, что будет, если евреи убьют у нас еще одного мужчину...

- Он был не ваш, Россхаупт! - не сдержался Копиц. - Я понимаю, что мужчины вас интересуют, но этот случай предоставьте мне. Хей-тлер!

Он повернулся и зашагал прочь. Надзирательница, казалось, совсем не рассердилась. Наконец-то ей удалось вывести этого противного типа из равновесия, которое раздражало ее гораздо больше, чем его сегодняшняя вспыльчивость. С невозмутимыми людьми шутки плохи, а вот вспыльчивые совершают опрометчивые поступки и тем самым выдают себя с головой. Вспыльчивость легче уязвима.

В наилучшем расположении духа Россхаупт отвела Иолан обратно в женский лагерь, заперла калитку, вручила ключ Лейтхольду и многозначительно подмигнула ему.

- Теперь ты будешь в кухне совсем наедине со своими номерами! Ну что, разве я не добрая фея?

10.

Как только Фриц решил, что они миновали часовых, он осторожно высунул голову из-под брезента. Грузовик ехал по ухабистому шоссе, хорошо знакомому Фрицу еще с тех времен, когда он ежедневно проезжал здесь, сидя рядом с фрау Вирт. Когда они въехали в лес, он постучал в заднее окошечко. Фрау Вирт испугалась и погнала машину еще быстрей. Фриц перегнулся через борт и махнул в левое окно кабины своей арестантской шапочкой.

- Это я! - заорал он, стараясь перекричать ветер.

Только теперь фрау Вирт замедлила ход и подъехала к обочине дороги. Фриц, не ожидая, когда машина совсем остановится, соскочил на ходу и побежал вдогонку. Дверь кабины открылась, выглянула фрау Вирт.

- О господи! - ужаснулась она. - Так я и думала! Что вы наделали, сумасброд! Теперь мы оба погибли!

Фриц бегом обогнул машину и забрался в кабину с правой стороны.

- Не кричите, фрау Вирт, с вами ничего не случится, только не теряйте головы. Поедем дальше, по дороге я вам все объясню.

Машина тронулась. Подбородок фрау Вирт дрожал и стукался о твердый воротник форменной куртки.

- Я так и знала, честное слово, так и знала! Там, около кухни, когда садился Ян, я заметила, что машина чуть наклонилась влево, в мою сторону. Я молилась, чтобы это были не вы...

Фриц не обращал внимания на ее причитания и зорко глядел в окно.

- Вот здесь можно, - вдруг сказал он. - Сверните-ка на эту дорогу, где запретный знак.

Она повиновалась. Промелькнул столб с дорожным знаком "Въезда нет, частная территория", и машина помчалась по почти цельному снегу.

- Что вы хотите?.. Куда?..

- Езжайте еще полкилометра и остановитесь.-Он взглянул на нее самым пылким взглядом, на какой только был способен. - Ну, улыбнитесь же, фрау Вирт! Теперь мы в безопасности.

- Бога ради, не говорите так! Какая же безопасность! Нас вот-вот схватят... Вернитесь, прошу вас, скройтесь!

- Ах, фрау Вирт, не уверяйте, что вы не хотели побыть со мной наедине! Ручаюсь, что с вами не случится ничего страшного. Никто нас не преследует, никто не знает, что меня сейчас нет в лагере. Я вернусь прежде, чем это заметят... У меня есть тайная лазейка в ограде, где можно незаметно пролезть... Я вам никогда не говорил?

- Вы лжете! Вы готовились к побегу, вы спрашивали мой адрес...

- Для того, чтобы удрать вечером, провести ночь у вас, в Мюнхене, и вернуться к утру в лагерь. А сейчас подвернулась возможность сделать это днем... Вы же знаете, что у меня особое положение в лагере. Сам рапортфюрер Копиц сказал мне, что я ему сегодня не понадоблюсь...

- Я не верю ни одному вашему слову, ведь только что, в лагере, вы говорили... И потом... у вас... там... утром было убийство...

- Я просто хотел вас напугать. Напрасно я это сделал, но мне хотелось проверить, любите ли вы меня, [ 269] готовы ли ради меня на риск... - Он обнял ее левой рукой за плечи и прижал к себе. Фрау Вирт упиралась, но Фриц, тяжело дыша, стал целовать ее в лицо.

- Не спорю, вы мне нравитесь, - произнесла она, оттолкнув его наконец. - Потому я и не хочу, чтобы вас казнили из-за меня. Я знаю, что в лагере очень плохо, но все-таки вам там будет легче дождаться конца войны, чем в Мюнхене... У нас кругом гестаповцы... и потом воздушные тревоги... Вот и сегодня ночью...