Василий Фролов - Жизнь в авиации

Вывожу самолет из пикирования. Гиленок (так ласково про себя звал Николая Гилева, воздушного стрелка) кричит: "Бомбы упали на зенитную батарею. Ура-а-а..." Но вторая батарея ведет интенсивный огонь. Немцы, наверное, подумали: вот нахал, этот Иван, не дает покоя. Снова захожу на батарею. Бомб нет. РСы выпущены. Остались только пушки и пулеметы. Пикирую. Открыл огонь из двух пушек, но снаряды легли левее батареи. Вижу при выходе из пикирования, как разбегаются немцы. Злость не покидает меня. Погиб командир. За него надо отомстить. Захожу еще и еще открываю огонь из пушек и пулеметов, пока не расстрелял весь боеприпас. Увлекся. Глянул на прибор. Бензина кот наплакал. Надо лететь домой. Вдруг вижу слева впереди самолет, похоже Ил-2. Даю форсаж. Подлетаю. Вижу на самолете знаки нашего полка. Приблизился вплотную и увидел лицо Миши Ткаченко. Обрадовался. Летим вместе. Миша думал, что летит с ним его ведомый. А когда приземлились, то оказался с ним ведомый Симы Лесняка.

Что же случилось? У меня сбили ведущего, а у Миши ведомого. Ввиду того, что я сделал восемь заходов на цель, время ушло. И хотя мы вылетели на задание раньше Миши минут на тридцать, приземлились вместе.

В скупых строках боевого донесения было написано: "Мл. лейтенант Фролов В.С. при выполнении боевого задания в районе восточной окраины Аджимушкая сделал восемь заходов на цель, вследствие чего уничтожил одну и повредил другую батарею противника, а также уничтожил до 15 солдат и офицеров немецких войск. Ведущий младший лейтенант Лесняк погиб, мл. лейтенант Фролов благополучно вернулся на свой аэродром." Последним обстоятельством я обязан комэску.

Гриша Сивков был внимательным и душевным человеком. Прекрасно знал свое дело. Доходчиво передавал свои знания подчиненным. Его всегда было очень приятно слушать. После беседы с ним появлялась уверенность в собственных силах, войсковом товариществе. Помню, когда мы после войны ехали вместе в поезде из Австрии на парад Победы, он говорил мне: "Давай, Вася, поступим в академию имени Жуковского. После войны нужны будут хорошие инженерные специалисты". Я ему ответил, что буду поступать в Военно-воздушную академию. Тогда я окончательно понял, что он не только классный летчик, но и прекрасный друг, готовый постоять за товарища, оказать бескорыстную помощь.

Так оно и получилось. Сивков после войны действительно поступил в инженерную академию имени Жуковского, а я в Военно-воздушную академию в Монино. Остались в Москве, получили квартиры и по настоящее время продолжаем дружить. Более тесная дружба началась после того, как мы познакомились семьями. Кроме того, мы буквально соседи, живем в одном округе Москвы. Гришина жена Катя Рябова - бывшая летчица 46-го гвардейского ближнебомбардировочного полка, Герой Советского Союза, прекраснейшей души человек, интересный собеседник, большой эрудит и к тому же красавица.

Однажды Катя поделилась со мной мыслью, которая в какой-то степени не давала ей покоя. "Гриша - дважды Герой Советского Союза, кандидат технических наук, работает на генеральской должности, а генерала ему не присваивают. Безобразие". Через неделю после этой нашей встречи Катя умерла. Похоронили ее на Новодевичьем кладбище. Спустя примерно 15 дней после ее смерти Григорию Флегонтовичу Сивкову присваивают воинское звание генерал-майор. Очень жаль, что Катя не дожила до этого радостного дня.

Несмотря на то, что Гриша стал генералом, он остался таким же простым и доступным человеком. Нет в нем надменности, как у других генералов. Все то же обаяние, общительность, прямолинейность, экспрессивность, увлеченность наукой и все то хорошее, что у него было до получения генеральского звания. Он продолжает интересоваться многими научными вопросами в различных областях.

Однажды я пришел к нему по какому-то, не помню, вопросу, а он меня вдруг спрашивает: "Хочешь посмотреть фильм о летающих тарелках?" Это было его хобби в 60-70-х годы. И действительно, он так был увлечен этим до сих пор неизученным и загадочным явлением природы, что любые разговоры сводил к теме НЛО. За последние годы он немного поостыл и не так самозабвенно занимается "летающими тарелками", но все равно интерес к этим явлениям присутствует повседневно в его жизни.

После смерти Кати, которую он безумно любил, Гриша 15 лет жил один. Вел активнейшую работу в совете ветеранов 210-го штурмового авиаполка. 30 лет тому назад его избрали председателем совета, и он все эти годы бессменно и активно выполняет возложенные на него функции. И здесь проявляются его неуемный характер, огромный энтузиазм, большое желание вести ответственную работу. Как бы то ни было, но проведено более тридцати полковых встреч ветеранов нашего полка по всей стране. Совет полка работает плодотворно на пользу ветеранам. В этом заслуга его председателя.

Прямо надо сказать. Если бы не Гриша, то не было бы у нас столько встреч. Не построили бы монумент погибшим воинам 230-й штурмовой авиадивизии в Керчи. Не получили бы квартиры и не улучшили свои жилищные условия 15 ветеранов полка.

Однажды, это было в июне 1994 года, раздался телефонный звонок. Снимаю трубку и слышу голос Гриши: "Вася, ты меня приглашал к себе в гости. Так вот через полчаса буду у вас, и не один, а со своей женой Олей". Я ответил, что очень рад видеть их вдвоем у нас дома, к этому приглашению присоединяется и моя жена Надежда Максимовна.

Когда они пришли к нам, то я увидел молодую, красивую, высокого роста и спортивного телосложения девушку. Это была Оля, дочь начальника факультета Воздушно-инженерной академии имени Жуковского. Гриша и ее отец, генерал, были знакомы. Олю он знал еще девчушкой. Много лет прожил Гриша холостяком, не хотел жениться. И вот, видимо, настало время. Неважно, что он намного старше Оли. Дай бог, чтобы они были счастливы. Счастье в своей жизни Гриша заслужил.

Штурм Севастополя

После освобождения Керчи советские войска стали стремительно продвигаться в направлении Симферополя. Нашему полку была поставлена задача после выполнения боевого задания летчикам произвести посадку на аэродроме Чонграв, что в 45 км северо-восточнее Симферополя. Предстояла операция по освобождению Севастополя. Как сейчас помню Керчь с воздуха. Город казался грудой развалин. Коробки домов, заваленные обломками, стояли без окон и крыш, словно немые свидетели проходивших здесь жестоких и кровопролитных боев. Это было прекрасно видно с высоты 800 метров.

Город Керчь переходил из рук в руки трижды, поэтому он был разрушен до основания.

Противник отступал в панике. Погода позволяла осуществлять несколько вылетов в день. С рассвета до темноты продолжались полеты. Только 11 апреля наш полк совершил 60 боевых вылетов в район станции Семь Колодезей. Там было много автомашин, повозок, артиллерии и пехоты противника. Все это двигалось в беспорядке на запад.