Олег Калугин - Прощай, Лубянка!

На пленарное заседание мы опоздали минут на пять. Крючков холодным взглядом удава изучал наши лица, а в перерыве сразу же спросил, где мы пропадали ночью. Смирнов объяснил, что заехали к ветерану польской разведки, потом обменивались впечатлениями о прошедшем дне. «Как вы могли уехать, никого не предупредив! — взорвался Крючков. — Ведь в чужом городе находитесь, мало ли что могло случиться, провокация или еще что-нибудь».

Я внутренне сжался, готовя ответ. После двенадцати лет в Америке предупреждать меня о провокациях в Варшаве просто абсурдно. Но Смирнов опередил меня и, ничуть не смущаясь, парировал упрек Крючкова словами: «Я вас старше на десять лет, Владимир Александрович, прошел войну и сам могу за себя отвечать. Калугин тоже не нуждается в наставлениях».

Это был вызов. Я поразился смелости моего коллеги. Потом я сказал ему об этом. «Шефа нужно воспитывать, иначе все мы будем жертвами его недоверчивости», — засмеялся Смирнов.

Вечером состоялся прощальный ужин, все поднимали тосты за дружбу, дальнейшее сплочение и укрепление, а затем мы погрузились в международный спальный вагон и двинулись на Москву. Через полчаса к нам в купе постучался Крючков и предложил посидеть у него, обсудить итоги совещания. После утренней выволочки в нашей группе чувствовалась некоторая напряженность. Очевидно, желанием разрядить обстановку и было продиктовано это приглашение. Разговор, однако, не клеился. Смирнов сидел мрачный как туча, Бурдин бросал отдельные нейтральные фразы.

«Давайте выпьем по рюмке за успешное завершение», — предложил Крючков. Все немного оживились, опять пошли тосты. «А теперь пусть каждый расскажет о себе, кто что хочет, неанкетно. Начну я». И Крючков неторопливо и как бы доверительно стал излагать свою биографию. Его рассказ не оставил в памяти каких-либо ярких или неизвестных сегодня деталей, но тогда его попытка замять неприятный инцидент была должным образом оценена.

Между тем в Москве назначение Крючкова начальником ПГУ вызвало яростные пересуды. Наибольшее недовольство проявляли сотрудники внутренних органов КГБ, а также видавшие виды разведчики, узревшие в этом шаге Андропова очередное наступление партаппарата на профессионалов. Особенно негодовал Второй главк, не забывший стычек с Крючковым еще в бытность его начальником секретариата.

Один эпизод, начавшийся бурным весельем в доме приемов МИД СССР, имел далеко идущие последствия для отношений между ПГУ и Вторым главком и лично для его руководителя Григоренко. Весной 1975 года КГБ и МИД приняли решение возобновить некогда существовавшую традицию взаимных встреч в гостях друг у друга. Для начала избрали особняк Морозова на улице А. Толстого, где был организован роскошный ужин. Принимающую сторону возглавлял зам министра по кадрам Н. Пегов, в прошлом крупный цековский чиновник, замминистра И. Земсков, секретарь парткома МИД В. Стукалин, начальники Консульского и других управлений. От КГБ присутствовали Крючков, Григоренко, его первый зам Бояров, вице-адмирал М. Усатов и еще два генерала, включая меня. С приветственным тостом выступил Пегов, призвавший крепить узы дружбы и взаимодействия между чекистами и дипломатами. Все ожидали, что от КГБ первым возьмет слово Крючков, и, судя по всему, он готов был уже подняться со стула, как вдруг с рюмкой в руках вскочил Григоренко и уверенно, с нажимом повел речь о давнем сотрудничестве с МИД, о том, какую роль играет служба безопасности и т. п. Бестактность Григоренко нас покоробила, но положение еще более усугубилось после того, как выступил Земсков, а за ним вновь Григоренко. Вслед за начальником Управления по обслуживанию дипломатического корпуса, рассказавшим несколько сальных анекдотов, здравицы пошли одна за другой, громкий смех и шутки перемежались звоном бокалов и новыми тостами, которые уже никто не слушал.

Крючков сидел красный как рак, глубоко уязвленный и растерянный, молчаливо ковыряя вилкой в подаваемых официантами блюдах. Наконец, когда веселье стихло и уже пора было расходиться, он предложил поднять бокалы за Андропова и Громыко. Все дружно захлопали. Те, кто представлял на вечере ПГУ, уходили подавленными. Дебют Крючкова оказался как первый блин — комом. Это не предвещало ничего хорошего.

Надо же было так случиться, что летом этого года из Братиславы Крючкову позвонил наш венский резидент и попросил срочно вызвать его в Центр. В Москве он доложил, что у сотрудника контрразведки, прикрытого должностью замторгпреда, «случайно» обнаружена в личном портфеле огромная сумма денег, явно превышающая его заработки. При посещении квартиры сотрудника, находившегося в то время в отпуске в Союзе, выявлено наличие целого склада товаров, включая десятки пар обуви различных размеров, сотни кофточек, юбок, джемперов, ювелирные изделия. По мнению резидента, необходима тщательная проверка источников баснословных накоплений. Нельзя исключать, что за всем этим стоят западные спецслужбы.

По указанию Крючкова, Служба безопасности Управления «К» немедленно приступила к работе. Каково же было смятение проверяющих, когда они зафиксировали телефонные звонки руководству Второго главка, в том числе Григоренко, и щедрые подарки, привозимые им на квартиры объектом наблюдения.

Крючков знал о моих дружеских отношениях с Бояровым и весьма частых контактах с Григоренко. Не раз он, подозрительно осматривая меня, как бы невзначай спрашивал: «Ну, как там наши славные контрразведчики поживают, давно их не видели?» Я простодушно отвечал, что встречался на днях с Григоренко, его замами Ф. Щербаком, Бояровым, другими. Видя настойчивое стремление Крючкова знать больше об этих встречах, я периодически докладывал ему о переданных в контрразведку материалах, подчеркивая при этом, что считаю своим долгом и служебной обязанностью крепить и развивать связи с внутренними органами КГБ. Крючков одобрительно кивал головой, но чувствовалось его ревнивое отношение к моим вылазкам на Лубянку.

Очевидно, опасаясь утечки информации о слежке за поставщиком импортного дефицита, Крючков распорядился срочно направить меня в командировку в Швейцарию и Францию. Три недели спустя, когда я вернулся в Москву, проверка «венского миллионера» была уже завершена. Крючков встретил меня в своем кабинете с торжествующей улыбкой. «Как же так, — начал он, — ваши сотрудники, призванные блюсти порядок и дисциплину за границей, являть пример бескорыстия и честности, на деле ведут себя как барыги, одаривают начальство дорогими сувенирами, а потом еще занимаются демагогией, утверждая, что на Западе, тем более через Торгпредство, можно по дешевке купить большое количество товаров. Да кто же на Западе вам это даст за так? Ведь надо же будет потом расплачиваться, и не деньгами. Ваш сотрудник, возможно, попал в вербовочную ситуацию. Теперь мы его вынуждены будем уволить из органов».