Борис Флоря - Иван Грозный

Взятые в опричнину дети боярские обладали целым рядом прав, которых не имело дворянство, оставшееся на «земских» землях. Так, если при переселениях земские люди утрачивали вотчины и поместья в опричных уездах, то опричники сохраняли за собой вотчины, расположенные в земских уездах. Таубе и Крузе отмечали, что уже при первом переселении в 1565 году «дети боярские, изгнанные из опричнины, не могли взять с собой даже движимое имущество из своих имений», в то время как опричники могли увезти все, что пожелают.

Общим бедствием, вызванным нехваткой обработанной земли для наделения ею всех служилых людей, в середине XVI века было несоответствие между нормой поместного оклада служилого человека и его реальным владением. В опричнине царь щедро наделял землей своих слуг. Как отмечают те же Таубе и Крузе, «если опричник происходил из простого рода и не имел ни пяди земли, то великий князь давал ему тотчас же 100—200 или 50—60 и больше гаков земли». Соответственно и денежное жалованье за службу должно было выплачиваться опричникам без задержки. Не случайно «за подъем» царь наложил на земщину побор — 100 тысяч рублей. Наконец, по свидетельству Таубе и Крузе, владения опричников были освобождены от уплаты ряда налогов и «от конной службы», под которой, очевидно, следует понимать обязанность землевладельцев высылать своих крестьян на ямы — почтовые станции для перевозки гонцов с государственными поручениями. Все сказанное выше позволяет сделать однозначный вывод: суть нового режима, установившегося в России с начала 1565 года, состояла в создании особого, подчиненного только царю двора и особого дворянского войска, которое было наделено особыми правами и привилегиями, размещено на особых, выделенных для этого землях и с помощью самых разных мер отделено незримой, но прочной стеной от всего остального дворянства страны.

В своих сочинениях Иван IV ни разу не затронул вопрос о том, как, под воздействием каких факторов он принял решение о проведении подобной реформы и какие цели преследовал при ее осуществлении. Поэтому приходится обращаться к кругу более или менее правдоподобных гипотез.

Некоторые обстоятельства, впрочем, достаточно очевидны и неоднократно отмечались исследователями. Обвинения членов «государева двора» в «изменах», отраженные на страницах официальной летописи, ясно показывают, что царь перестал доверять тому «государеву двору», который традиционно был опорой власти московских государей. Когда царь попытался в предшествующие годы наложить по своему усмотрению наказания на неугодных вельмож, он столкнулся с противодействием всей правящей элиты, которая оказалась скомпрометированной в его глазах. Отсюда желание царя отделиться от старого двора, создав свой особый двор, где царь мог бы окружить себя людьми, в преданности которых он был уверен. Этот особый двор и особое опричное войско должны были стать опорой царя в его борьбе с изменниками. Не случайно по свидетельству Таубе и Крузе, которое подтверждается и данными других источников, опричники носили «собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначало, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны». Все это, безусловно, правильно, если речь идет о субъективных мотивах, определявших намерения, а затем и действия царя. Но имелись и объективные факторы.

Вести борьбу с изменниками царь, разумеется, не мог сам, один. Проводя свою политику, он был заинтересован в том, чтобы обеспечить этой политике массовую поддержку. Теоретически царь мог поступить так, как неоднократно делали боровшиеся со знатью правители, предоставив новые права и привилегии средним и низшим слоям дворянского сословия. Это, однако, привело бы к явному умалению объема его власти, а этого царь, конечно, не желал. Попытка царя создать себе группу преданных людей в составе Думы, взяв с них особые присяги на верность, оказалась безуспешной. В Первом послании Курбскому царь с горечью писал, что его советники «крестное целование преступивше, не токмо не отсташа от тех изменников, но и болши начаша им помогати и всячески промышляти, дабы их на первый чин возвратить». Это и понятно, так как присяга на верность сама по себе не могла нарушить общность интересов представителей правящей элиты.

В этих условиях единственным способом обеспечить себе такую поддержку оказывалась попытка расколоть формирующееся дворянское сословие. Части этого сословия царь предоставил особый привилегированный статус за счет умаления прав и привилегий всего остального дворянства. Несомненно, с точки зрения интересов царя это было продуманным и правильным решением. Привилегированный статус дворян, взятых в опричнину, приводил к возникновению противоречий между интересами опричников и интересами всего остального дворянства. Обязанные своим возвышением власти монарха опричники тем самым оказывались заинтересованы в сохранении и укреплении этой власти. По-видимому, именно обещание этих новых прав и привилегий и привлекло на сторону царя сопровождавшее его в Слободу дворянское войско. Вряд ли такая попытка царя могла привести к успеху, если бы в России к середине XVI века сложилось единое дворянское сословие с четким сознанием общности своих сословных интересов. Тогда действия царя, наверное, встретили бы отпор со стороны тех, кому царь предлагал блага и милости за счет интересов их собратьев по сословию. Однако в России середины XVI века дворянское сословие находилось еще в стадии формирования, сознание общности сословных интересов только вырабатывалось, между отдельными локальными группами и разными слоями дворянства существовали многочисленные противоречия, чем и воспользовался царь для проведения своей политики.

Успеху политики царя способствовало и существование такого института, как местничество. Традиционная практика предоставления думных чинов и высоких военных и административных должностей в строгом соответствии со знатностью происхождения («породой») делало высшие государственные должности монополией группы наиболее знатных родов потомков Рюрика и Гедимина, породнившихся с царским домом. Это закрывало для отпрысков младших ветвей знатных родов и для представителей менее знатных старомосковских боярских фамилий (потомков старинных бояр московских князей, отодвинутых на задний план княжескими родами) путь к успешной карьере. Создание особого опричного двора открывало для них такие возможности.

В исторической литературе, в особенности в XIX — начале XX века, были распространены представления, что, вступив в борьбу со знатью, царь специально возвышал людей «худородных», низкого происхождения. Такое представление складывалось в значительной мере под воздействием ряда высказываний Таубе и Крузе, а отчасти и Штадена. Таубе и Крузе в разных местах своего послания писали об опричниках, что это были те, «кто были привычны ходить за плугом и вдобавок не имели ни полушки в кошельке; нищие и косолапые мужики», те, кто ранее были «слугами» казненных царем «господ». О том, что новые господа в опричнине были холопами прежних господ, также писал и Штаден.