Пол Баррел - Королевский долг

Было морозно, но солнце светило ярко. Мы вошли через застекленную веранду главного входа. Мария с мальчиками пошла в Бальный зал. До меня доносились звуки струнного оркестра. А я вместе с остальными, кого сегодня должны были наградить, прошел в картинную галерею. Мне вспомнилось, как здесь, в 1981 году, на своей свадьбе принцесса обнимала подружек невесты. В тот день воспоминания поджидали меня в каждом коридоре, в каждом зале, где часы отсчитывали минуты до одиннадцати. Затем нас стали вызывать по десять человек ко входу в Бальный зал. У входа собралось более пятиста человек, чтобы посмотреть на это традиционное британское действо.

Ожидая вызова, я заметил на диване под портретом короля Карла I работы Ван Дейка молодую девушку. Я подошел, представился и спросил:

— А вас чем наградят?

— Медалью святого Георгия, — тихо сказала эта двадцатидвухлетняя девушка.

Это высшая награда за храбрость, какую только может получить гражданское лицо. А передо мной была юная, симпатичная блондинка в красном платье и коричневой шляпке, которую наградят этой медалью. «Интересно, за что?» — подумал я. Оказалось, что это была воспитательница Лиза Поттс. Когда во время пикника в младшей школе Святого Луки в Вулвергемптоне на площадку выскочил сумасшедший с ножом и бросился на детей, она закрыла их собой.

Я поглядел на ее руки в ужасных шрамах.

— Это ерунда по сравнению с тем, что он сделал с детьми. Некоторым он перерезал горло от уха до уха, — сказала она.

Нас, Баррела и Поттс, пригласили в Бальный зал одновременно. Она была звездой этой церемонии, и я гордился тем, что мне выпала честь идти рядом с этой удивительно храброй девушкой. Она первая подошла к королеве и сказала ей несколько слов.

Затем настал мой черед. Принцесса говорила, что мне дадут награду за двадцать один год службы королеве, принцу Чарльзу и ей самой. Но меня ждал сюрприз.

Лорд-камергер объявил в микрофон:

— Медалью королевы Виктории за службу принцессе Диане награждается мистер Пол Баррел.

Меня не предупредили, но королева решила, что надо дать мне медаль за верную службу принцессе. Я поклонился, пожал ей руку, и она прикрепила медаль на лацкан моего фрака.

— Я счастлива, что могу наградить тебя этой медалью, — сказала королева. — Я рада, что могу отблагодарить тебя за все, что ты для нас сделал. Но что ты собираешься делать теперь?

Я посмотрел поверх ее плеча и заметил моего старого коллегу — королевского пажа Кристофера Брея.

— Ну, может быть, Кристоферу понадобится помощь, Ваше Величество…

Она усмехнулась.

Мы снова пожали друг другу руки. Я сделал два шага назад, затем повернулся и вышел.

А вечером компания в десять человек — я вместе с друзьями и родственниками — отправилась праздновать мое награждение в ресторан «Сан-Лоренцо». Как и хотела принцесса.

Две недели спустя мне пришло письмо от министра финансов Гордона Брауна, в котором он сообщал, что меня сделали членом Мемориального комитета принцессы Дианы, который был создан для того, чтобы решать, каким образом лучше увековечить память принцессы. А значит, я буду работать вместе с друзьями принцессы — Розой Монктон и лордом Аттенборо. Комитет был создан как дополнение к независимому и недавно учрежденному Мемориальному фонду принцессы Дианы.

И раньше находились такие, кто считал, что я слишком превышаю свои полномочия дворецкого, а после того как меня назначили в Мемориальный комитет, эти люди, которые не очень близко знали принцессу, стали за моей спиной намекать, что отношения между принцессой и ее дворецким были чересчур близкими.

Скорее всего, они еще больше утвердились в своих подозрениях, когда в «Таймс» появилась статья под заголовком «ВЛАСТЬ ДВОРЕЦКОГО: решать, как следует увековечить память принцессы, поручили Полу Баррелу». Вот ее текст:

«Никто не является героем для своего лакея», — точно так же и принцесса не была героиней для своего дворецкого… Но лакеи и дворецкие — сами невоспетые безвестные герои. Они принадлежат к редкой породе людей, которые допущены к частной жизни тех, кого другим дано видеть только в официальной и торжественной обстановке. Назначение Пола Баррела… это тот исключительный случай, когда жизнь подражает искусству. В этот раз за советом решили обратиться к дворецкому… Дживс был бы доволен. Это непростое решение… правительство приняло, опираясь на прецедент, фольклор и искусство. Когда не знаете, что делать, спросите у дворецкого, ведь он лучше, чем кто-либо другой, знает своего хозяина.

Вполне извинительная гордость сделала меня глухим. Я не слышал, что за моей спиной уже точат ножи.

* * *

За две недели до Рождества Уильям и Гарри приехали в Кенсингтонский дворец. Я расставил везде цветы, чтобы было как можно уютнее. Мы с няней Ольгой Пауэлл ждали их в гостиной. Мальчики с радостными криками влетели во дворец. Они уже думали о том, как весело проведут Рождество в Сандринхеме.

С желтыми клейкими листочками в руках я вместе с принцами принялся обходить апартаменты и помечать, какую вещь куда отправить. Мальчики теперь будут жить с принцем Чарльзом в Сент-Джеймсском дворце, а в Лондоне — в Йорк Хаусе. Уильям и Гарри бегали по комнатам, собирая книги, игрушки, фотографии, плакаты, видеокассеты, рисунки. Затем стали решать, что они хотят забрать с собой из мебели: диваны, стулья, ковры. В этом деле Уильям проявил большую последовательность, чем его брат. Он же заговорил и о драгоценностях, но сам себя оборвал:

— Ладно, с украшениями разберемся в следующем году, торопиться некуда.

Меня потрясла его вежливость. Даже выбирая из своих собственных вещей, он спрашивал: «Можно мне взять…», «Ничего, если я возьму вот это?».

— Уильям, тут все принадлежит тебе и Гарри. Вы можете брать все, что пожелаете. И незачем спрашивать.

Он вошел в гардеробную, где висели шедевры Шанель, Версаче, Жака Азагури и Кэтрин Уокер.

— А что мы будем делать с маминой одеждой? — спросил он.

— Ты, наверное, не знаешь, — принялся объяснять я, — что Спенсеры организовывают музей в Альторпе и хотят забрать туда самые известные ее наряды, в том числе свадебное платье.

— Ни за что! — возмутился Уильям. — Свадебное платье они не получат.

— Почему? — вмешался Гарри.

— Потому что я этого не хочу, — отрезал Уильям. — Но некоторые из маминых платьев им можно отдать. Ладно, это тоже подождет до следующего года.

Принцесса хотела, чтобы ее свадебное платье попало в Национальную коллекцию костюма в музее Виктории и Альберта. Старший сын принцессы ясно сказал, что он не хочет, чтобы платье оказалось в Альторпе. И где же оно сейчас? Именно там.

Затем Уильям продолжил обход: «Мне хотелось бы взять этот ковер, этот диван, тот стул… вот эти шторы, этот столик…». Мы вспомнили, как два года назад принцесса заплатила 30 тысяч фунтов за новые ковры.