Пол Баррел - Королевский долг

Удивившись, мистер Бойс спросил ее, что именно подарила ей принцесса.

— Ну, вообще-то, это мое личное дело, — ответила Xелен, и я с трудом смог подавить смех.

Мои адвокаты услышали, как кто-то из обвинения сказал:

— А я и не знал, что она на его стороне. Обвинение подходило ко всему с такой дотошностью,

что иногда это оборачивалось против них. Наконец-то все услышали о том, что в королевских семьях слугам принято дарить подарки, и что этой традиции уже много сотен лет. Выйдя из зала суда, я увидел Хелен в мраморном коридоре. Подсудимый и свидетельница обвинения бросились друг к другу и крепко обнялись.

— Хелен, спасибо тебе за столь честные слова, — поблагодарил ее я.

— Я всего лишь сказала правду, Пол. Вот и все.

В этот же день адвокат принца Чарльза Фиона Шеклтон долго проговорила с коммандером Джоном Йейтсом из Скотленд-Ярда. О том, к чему привела эта беседа, мы узнали только на следующий день.

Вторник 29 октября начался как обычный день. Накануне вечером мои адвокаты пришли к выводу, что в результате суд понял, что наши доказательства и доводы были более вескими, чем у обвинения, что сейчас мы завоевали расположение суда и, можно сказать, одержали верх. Завтра у меня будет возможность самому выступить в суде и рассказать всем правду. Лорд Карлайл договорился об этом. Через двадцать четыре часа начнется выступление защиты.

Никто из нас не мог даже предположить, что произойдет, когда мы войдем в зал суда. А произошло следующее: прессу, лорда Карлайла и других адвокатов попросили покинуть зал суда. Обвинение в это время беседовало за закрытыми дверями с миссис Джастис Рафферти. Рассмотрение дела отложили на час.

— Что все это значит? Это плохо, да? — спрашивал я лорда Карлайла. Но он и сам не знал.

Когда миссис Джастис Рафферти вернулась в зал суда, ее слова потрясли всех. Она сказала присяжным:

— Дамы и господа, прошу прощения за задержку. Сегодня заседание не может состояться. Я вас распускаю.

Вот и все. Она распустила присяжных по домам и отложила разбирательство до особого уведомления. Лорд Карлайл спросил у нее, в чем причина отсрочки. Миссис Джастис Рафферти отказалась ответить на его вопрос. Она встала. Все встали. Сегодня больше ничего в зале суда не произойдет. Было начало двенадцатого.

— Что происходит? Все нормально? — спрашивал я Эндрю Шоу.

— Гм, нет. Это все довольно странно.

Я не знал, что и думать. У меня голова кружилась от разных мыслей. За дверями суда толпились журналисты, столь же озадаченные, как и мы. В воздухе пахло тайной, какой-то интригой. Что-то произошло, но никто не знал, что именно.

В отведенном нам помещении на первом этаже мы ломали головы, что же стряслось.

— Может, у них появились новые доказательства? Что, если окажется, что они еще что-то раскопали? — паниковал я.

— Нет, Пол. Если бы дело было в доказательствах, нам бы сообщили. Тут что-то посерьезнее, — сказал лорд Карлайл. Немного подумав, он спросил: — Пол, может быть, ты забыл рассказать нам о чем-то, что имеет отношение к делу? Не вспомнишь?

Мы — я, лорд Карлайл, Рэй Герман, Эндрю Шоу и Шона — мучительно копались в деле, стараясь найти какую-нибудь зацепку. Мы были похожи на следователей из кино, которые зашли в тупик. Лорд Карлайл знал о том, что мне предлагали пожить на время суда в королевской резиденции, все знали о моей встрече с Марком Болландом. Может, это касается принца Чарльза? Или принца Уильяма? Или той встречи с королевой?

Как видите, я уже рассказал о том, что встречался с Ее Величеством. Об этом сообщалось еще в моих показаниях на предварительном расследовании. О встрече также упоминалось в показаниях на шестидесяти четырех страницах, которые были предназначены только для глаз моих адвокатов. Там говорилось: «Создавалось впечатление, что все, кого принцесса знала, хотели поделиться со мной своим горем. Даже королева… позволила мне встретиться с ней в Букингемском дворце. Аудиенция в ее личных апартаментах длилась три часа (!)». Вот и все, что там было об этой встрече. Просто потому, что мне и в голову не пришло написать подробнее. Я не видел смысла пересказывать весь разговор.

После того как разбирательство неожиданно отложили, я думал только об одном: что это значит? Мы начали прикидывать, что будет, если обвинение вызовет в качестве свидетеля принца Чарльза.

А что, если в качестве свидетеля они привлекут принца Уильяма? Мне стало плохо, когда я представил, как старший сын принцессы стоит в зале суда и дает показания против меня. Как только я представил себе такую картину, я уже не мог взять себя в руки. Мне стало казаться, что эта задержка может значить только одно: они готовятся представить в качестве свидетеля особу королевской крови. Я уже не контролировал свой страх.

К вечеру нам сообщили, что новое судебное заседание состоится только через два дня — в пятницу.

Я всю ночь не спал. С каждым часом мне в голову лезли все более ужасные мысли. Я сходил с ума оттого, что не знал, что происходит. Это была страшная пытка. Я зверел, когда думал о том, как надо мной глумится судебная система.

Все утро я мерил шагами свою комнату в доме Хартов. Мне нужно было на свежий воздух. Я уже несколько дней лелеял надежду, что меня могут оправдать, а эта задержка ее разрушила. Мне не было так плохо с того первого дня в суде. Я сказал, что схожу за молоком, и пошел гулять.

Я шел куда глаза глядят. В какой-то момент заметил, что я хожу по парку, идет сильный дождь, и люди пробегают мимо, пригнув головы. Я слышал хлюпанье шин по лужам, стук капель по зонтикам. Я один не спешил укрыться от дождя, не боялся промокнуть. Я посмотрел на часы: я «ушел за молоком» три часа назад. Я смотрел на людей и думал о том, что должен сейчас быть в суде и защищать свою честь, а не трястись тут в парке от страха. Мне хотелось кричать. Но поскольку это выглядело бы странно, я решил позвонить своему другу-журналисту, который занимался освещением дела, и высказать ему все, что накопилось у меня на душе. Я говорил со Стивом Денисом целых пятнадцать минут.

— Не знаю, сколько еще выдержу… Я схожу с ума. Как они могут так жестоко со мной обращаться? Что они такое нашли, что им нужно целых два дня? Я знаю: случится что-то ужасное. Я это чувствую.

— Пол, ты не знаешь, в чем там дело, — сказал Стив. — Может быть, появится очередной свидетель. Может быть, это конец. Может быть все, что угодно… и может быть, это что-то хорошее.

Он пытался утешить меня, но у меня не было сил даже сказать ему спасибо.

— Этого не может быть. Не говори мне об этом. Даже во сне я не надеюсь на хорошее.

Неизвестность убивала меня.

Кевин Харт отправился искать меня. Он нашел меня в парке, обнял за плечи и сказал: