Анатолий Уткин - Теодор Рузвельт. Политический портрет

Теодор Рузвельт понял, что наступил его час. Утром, по получении известий с Кубы, он писал: «Я отдал бы все, чтобы президент Маккинли приказал флоту взять курс на Гавану». Наибольшее удовлетворение доставляли Рузвельту дни, когда его начальник отсутствовал. Как только Дж. Лонг уехал 25 февраля 1898 года на однодневный отдых, Рузвельт направил телеграмму Дж. Дьюи, командующему тихоокеанской эскадрой. (Еще в декабре 1897 года коммодор Дьюи отбыл в Гонконг, прихватив «на всякий случай» карту Филиппин ― испанской колонии.) Политически важная телеграмма имела провокационный характер. Т. Рузвельт приказывал Дьюи загрузиться углем и «в случае объявления войны... начать оборонительные операции» на Филиппинах. Поистине нужно обладать фантазией Рузвельта, чтобы назвать захват Филиппин оборонительной операцией.

Ультиматум Мадриду, последовавший 27 марта, содержал требование принять американское посредничество в контактах с восставшими кубинцами. Американский посол сообщил о готовности испанского правительства принять любые условия, лишь бы сохранить мир. Но президент Маккинли назвал уступки недостаточными и 10 апреля в специальном послании просил конгресс об объявлении войны против Испании. В резолюции конгресса от 20 апреля содержалось требование к Испании отказаться от прав на Кубу и вывести свои войска с острова.

Еще до начала военных действий конгресс вотировал 50 миллионов долларов на подготовку к ним. Превосходные новые боевые корабли Америки стояли вне конкуренции. Близ атлантического побережья дымили трубы четырех линкоров ― «Индиана», «Айова», «Массачусетс» и «Орегон», равных которым не было в испанском флоте. Еще больше была диспропорция на Тихом океане, эскадра Дж. Дьюи была оснащена по последнему слову тогдашней военной техники.

Первая из решающих битв этой войны с заведомо означенным исходом разыгралась на рейде Манилы. Семь кораблей под командованием адмирала Парицио Мантохо-и-Пасерон обреченно встретили утром 1 мая 1898 года входящую в бухту Манилы эскадру Дьюи. Через несколько часов три испанских корабля были потоплены, четыре сожжены. С американской стороны насчитывалось семеро легкораненых матросов. Теперь Вашингтон ждал известий из Атлантики. В гавани Сантьяго-де-Куба 19 мая адмирал У. Сэмпсон обнаружил семь кораблей испанского флота. По американскому плану их должны были взять в клещи высаженный на остров экспедиционный корпус и корабли под командованием Сэмпсона. Цель была достигнута 3 июля. Все испанские корабли сгорели, а флот США потерял одного матроса.

Конгресс принял решение рекрутировать кавалерийский полк в районе Скалистых гор. С 1 мая 1898 года в Сан-Антонио началась ускоренная подготовка кавалеристов. Сложив свои полномочия в министерстве военно-морского флота, Рузвельт отправился туда. Он решил лично участвовать в боевых действиях, а военную славу использовать затем на политическом поприще. Но от командования полком он отказался: необходим хотя бы месяц для овладения соответствующими знаниями, а за это время, не дай бог, война кончится. Рузвельт предпочел не рисковать и в чине подполковника пошел служить под начало. Леонарда Вуда (кстати, тоже не кавалериста, а хирурга).

Над лагерем витал бездумно-авантюристический дух. Туда из западных штатов пожаловали любители легкой наживы, драчуны и бездельники, с восточного побережья прибыли аристократы ― искатели приключений. Рузвельта мало тревожили недостатки воинской подготовки. В солдатах он видел скорее соучастников набега, чем вымуштрованных жертв устава. Это создавало ему популярность среди органически враждебных дисциплине ковбоев и авантюристов. Он быстро затмил своего начальника. Уже на железнодорожной станции прибывавших встречал плакат-указатель: «Это путь в лагерь буйных всадников Теодора Рузвельта». Однажды Рузвельт прямо со строевых учений привел полк к курорту «Риверсайд парк» и разрешил выпить все имеющееся пиво за его счет. Так он создавал легенду о себе ― «отце солдат», которому нет ничего дороже полковой дружбы.

Из Сан-Антонио «Буйные всадники» (так назывался полк) прибыли во Флориду. Сверхразворотливость Рузвельта позволила ему перехватить транспорт «Юкатан», уже предназначенный для двух других полков, и 13 июня они отплыли из Тампы. По поводу этого события, как записал один из очевидцев, «Рузвельт не смог сдержать себя и развлек нас тем, что исполнил импровизированную военную пляску».

Кубинских берегов достигли 22 июня. Испанцы, узнав от своей разведки о высадке американцев, отступили к Сантьяго-де-Куба. В четырех милях от побережья, у забытого богом местечка Лас Гуазимас раздались первые выстрелы. «Буйные всадники», спешившись, продирались сквозь джунгли. «Борцы за освобождение Кубы», как они себя называли, очутившись вне привычной обстановки с оркестрами и ежедневной выпивкой, начали роптать. Дух уныния был неведом лишь Рузвельту, спешившему к своему Аустерлицу. Он платил за пищу солдат, он торопил их, подбадривал оробевших. Судьба благоприятствовала ему в том, что после служебного повышения Вуда он в чине полковника возглавил свой полк. Час его военной славы наступил на рассвете 1 июня 1898 года.

Согласно версии Рузвельта, его люди ― с ним во главе ― под бешеным огнем штурмовали форт Сан-Хуан. Этот штурм он восславил как лучший день своей жизни. Воспоминания Рузвельта об островных баталиях так пестрели местоимением «я», что обозреватель Финли Питер Данн посоветовал ему назвать мемуары «Один на Кубе». Блеск боевой славы Сан-Хуана стал служить аргументом в доказательство мужества полковника Рузвельта. Между тем другие свидетельства позволяют утверждать, что американцы захватили соседний, гораздо менее укрепленный форт.

В одном из писем Лоджу Рузвельт отмечал: «Мы находимся в опасной близости от ужасного военного поражения; нам нужна помощь тысяч солдат, батареи артиллерии, питание и амуниция... мы потеряли четверть наших людей... как я уцелел, сам не знаю». В тот самый момент, когда американские войска почувствовали, что их ждет медленное вымирание, адмирал Сервера вышел из бухты Сантьяго-де-Куба навстречу флоту Сэмпсона. Лишившись прикрытия с моря, испанские части на острове предпочли капитулировать. Так судьба спасла не только жизнь экспедиционному корпусу, но и репутацию.

Испанские войска в Пуэрто-Рико сдались 28 июля 1898 года. Но уже 10 днями раньше Мадрид запросил посредничества Франции. Дипломаты двух сторон встретились в Париже. Согласно подписанному 10 декабря 1898 года договору Испания отказалась от прав на Кубу, где США установили военную администрацию, и «уступила» Филиппины, Пуэрто-Рико и Гуан. Кроме того, добычей Америки стали Гавайские острова, часть Самоа, остров Уэйн.