Александр Островский - Солженицын. Прощание с мифом

Обращает на себя внимание и другое. Едва А. И. Солженицын появился в Рязани, как уже 12 июля посетил общество «Знание» и предложил ему свои услуги (12). И хотя туда путь был открыт для любого, по собственному опыту знаю, с улицы не брали, приглашали только по рекомендации. Кто же рекомендовал Александра Исаевича, и где, в какой аудитории ему, начинающему беспартийному лектору, недавно вернувшемуся из ссылки, доверяли читать лекции? Насколько удалось установить, первое его выступление состоялось уже 15 июля на Станкозаводе и было посвящено атомной энергии, в августе он читал лекцию о современных достижениях науки и техники в областной библиотеке (13), в октябре — об искусственных спутниках земли (14). Именно к этому времени относятся следующие его слова из «Архипелага» о самом себе: «Выписывают тебе путевку на лекцию (1957 г.) из всесоюзного общества по распространению невежества, и путевка оказывается в рязанскую ИТК-2 — женскую колонию при тюрьме» (15).

Все это не стыкуется ни с желанием Александра Исаевича уединиться в глубоком подполье, ни с неполной нагрузкой в школе.

«Весь тот год, начиная с лета 57-го и кончая весной 58-го, — вспоминала Н. А. Решетовская, — прошел у нас под флагом работы над „Шарашкой“. Сначала до середины января — вторая редакция, т. е. перепечатывание и переписывание всего романа заново» (16). В «Хронографе» работа над второй редакцией роман датирована 1 июля 1957 — 12 января 1958 г. (17). Это значит, что А. И. Солженицын не ограничился перепечаткой привезенной им из Торфопродукта рукописи и подверг ее редактированию. О том, что к середине января 1958 г. подобная работа действительно была завершена, свидетельствует дневник Л. З. Копелева, который вместе с Д. М. Паниным посетил Рязань зимой 1957–1958 гг. (18).

К этому времени Л. З. Копелев был реабилитирован и на основании решения КПК при ЦК КПСС от 5 сентября 1956 г. восстановлен в партии (19). Защитив кандидатскую диссертацию, он с 1957 по 1960 гг. преподавал историю зарубежной литературы в Московском полиграфическом институте (20).

Из дневника Л. З. Копелева. 17 января 1958 г.: «Вернулся из Рязани. Поездка с бригадой Госэстрады… На вокзале встречал С. Все еще худой и словно бледнее. Долгополое пальто, как шинель. Решили: буду ночевать у него… Ночью, утром, днем читал „Шарашку“. Митя твердил взахлеб: „Гениально, лучше Толстого, все точно, как было, и гениальная художественность“. Митя, как всегда, фантастически преувеличивает. О шарашке — добротная, хорошая проза, но все наши споры опять, как в „Декабристах“, преображены на свой лад. Мой „протагонист“ глупее, равнодушнее, а „сам“ и „Митя“, и „синтетические“ персонажи — их единомышленники — умнее, благороднее. Страницы про волю, про красивую жизнь сановников — карикатура на Симонова, посредственная, а то и плохая беллитристика, скорее боборыкинская. Когда говорю об этом, Наташа злится больше, чем он» (21).

Как свидетельствует Н. А. Решетовская, после отъезда Л. З. Копелева и Д. М. Панина работа над «Шарашкой» была продолжена: «Потом, по апрель включительно, еще одна внимательнейшая и придирчивейшая читка, наконец, перепечатка на машинке», в результате чего на свет появилась третья редакция романа (22).

О том, как протекала эта работа, можно было бы судить по черновикам. Однако черновые рукописи «Шарашки», не сохранились. Касаясь данной проблемы, А. И. Солженицын пишет: «…полное уничтожение (всегда и только сожжение) всех набросков, планов и промежуточных редакций… один огонь я признавал надежным еще с первых литературных шагов в лагере» (23).

Характеризуя 1958 г., Н. А. Решетовская вспоминала: «Санина болезнь пока не проявлялась, но требовала постоянного внимания. Весной около двух недель он пролежал в больнице, лечась химеотерапией. Полагалось полежать подольше, да муж выписался и продолжал лечиться амбулаторно. Чувствовал себя при этом неплохо, а потому завершил редактирование „Шарашки“. Когда стало ясно, что никаких исправлений больше не потребуется, я села за машинку» (24). В «Хронографе» пребывание А. И. Солженицына в больнице датируется 2-13 апреля 1958 г. (25).

А пока Наталья Алексеевна перепечатывала роман (26), Александр Исаевич обратился к новому замыслу, который позднее воплотился в книге «Архипелаг ГУЛАГ». [14] Н. А. Решетовская утверждала, что до 1964 г. ничего не слышала не только о подобной работе, но и о ее замысле (Запись беседы с Н. А. Решетовской. Москва. 23 января 1993 г. // Архив автора). Начало работы над ней он датирует 27 апреля 1958 г. (27) По его свидетельству, этот замысел он заимствовал у солагерника по Экибастузу Арнольда Львовича Раппопорта. «Когда-то, — пишет А. И. Солженицын, — он подумывал написать вот такую книгу, как у меня сейчас, — все о лагерях, но так и не собрался» (28). И далее: «Обобщающую работу об Архипелаге ГУЛАГе (под этим названием) автор задумал и стал писать весной 1958 г. Объем ее представлялся меньшим, чем сейчас, но уже был принят принцип последовательных глав о тюремной системе, следствии, судах, этапах, лагерях ИТЛ, каторжных, ссылке и душевных изменениях за арестантские годы. Некоторые главы были тогда же написаны, однако работа прервалась, так как материала — событий, случаев, лиц — на основе лишь личного опыта автора и его друзей явно недоставало» (29).

Едва А. И. Солженицын отложил работу над «Архипелагом», как подошел к концу его первый учебный год в Рязани. Начались летние каникулы, и Александр Исаевич вместе с Натальей Алексеевной отправился в путешествие: Рязань — Москва — Ленинград — Псков — Пушкинские горы — Тарту — Таллин — Ленинград — Москва и снова — Рязань (30). Путешествие началось 29 июня (31). По свидетельству Н. А. Решетовской, одна из целей этой поездки заключалась в том, чтобы разыскать в Эстонии сокамерника А. И. Солженицына Арнгольда Сузи. Однако его адрес оказался неточным и встреча не состоялась (32).

В этом эпизоде много неясного. Во-первых, для чего Александру Исаевичу понадобилось разыскивать своего бывшего сокамерника, если он избегал встреч даже в Рязани. Во-вторых, его знакомство с А. Сузи имело место 13 лет назад и продолжалось всего лишь несколько месяцев, поэтому где была гарантия, что А. Сузи будет рад новой встрече? В-третьих, зная фамилию, имя, примерный возраст и пусть даже неточно записанный адрес, в то время можно было найти человека через адресный стол. В-четвертых, очень странно, что такой деловой человек, как А. И. Солженицын отправился в путешествие, предварительно не списавшись со своим знакомым.

«Переполненные впечатлениями и обремененные обновками, — вспоминала Н. А. Решетовская, — мы одиннадцатого августа вернулись в Рязань» (33).

После летних каникул 1958 г. А. B. Солженицын, «не объясняя причин», попросил уменьшить учебную нагрузку в школе до 12 часов в неделю, т. е. перевести его на две трети ставки (34), а позднее перешел на полставки. «Последнее время, читаем мы в интервью В. Буханова, — он имел девять уроков в неделю. Отсюда его более, чем скромный заработок — 50 руб. в месяц» (35).