Александр Островский - Солженицын. Прощание с мифом

«„Размышления“,.. — писал далее А. Д. Сахаров, — были закончены в основном к середине апреля. В последнюю пятницу апреля (26 апреля — А.О.) я прилетел в Москву на майские праздники, уже имея в портфеле перепечатанную рукопись. В тот же день вечером ( неожиданно, вероятно, случайно) пришел Р. Медведев с папкой под мышкой, которую он мне оставил, а я ему дал на прочтение свою рукопись. В его папке были последние главы книги о Сталине — в новой редакции» (13).

«Через несколько дней, по словам А. Д. Сахарова, Рой Медведев пришел еще раз. Он сказал, что показывал рукопись своим друзьям» и «что все считают ее историческим событием». Более того, он передал ему их неподписанные письменные отзывы. И хотя сам Р. А. Медведев не назвал ни одной фамилии, А. Д. Сахаров склонен был считать, что это были Э. Генри, Е. Гинзбург, Е. Гнедин и Ю. Живлюк (14).

Из записки КГБ от 22 мая 1968 г. в ЦК КПСС, «16 мая с.г., находясь в институте, Сахаров предложил одной из машинисток отпечатать пять экземпляров имевшихся у него материалов» (15). По тем же сведениям, «…в июне сего года Медведев получил от Сахарова исправленный экземпляр его статьи „Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе“, ознакомил с ней некоторых своих знакомых и размножил ее вместе с Петровским Л. П., членом КПСС, научным сотрудником музея В. И. Ленина» (16).

Обращает на себя внимание то, что инициатива Ю. Живлюка по времени совпала с появлением на рубеже 1967–1968 гг. записки австрийского ученого Эриха Яча «Попытки создания принципов мирового планирования с позиций общей теории систем». Она была составлена по инициативе итальянского менеджера и общественного деятеля Аурелио Печчеи и генерального директора по вопросам науки в Организации экономического сотрудничества и развития в Париже Александра Кинга (17). Выражая главную идею этой записки А. Печчеи писал: «В настоящее время мы начинаем осознавать человеческое общество и окружающую его среду как единую систему, неконтролируемый рост которой служит причиной ее нестабильности» (18). На основе этого делался вывод о необходимости глобального управления обществом в масштабах всей планеты (19). Для обсуждения этих проблем весной 1968 г. в Риме была организована специальная встреча ученых и специалистов в области планирования, в результате которой возник так называемый Римский клуб (20).

Таким образом, получается, что Ю. Живлюк подтолкнул А. Д. Сахарова на разработку и осмысление тех же самых проблем, для решения которых в это же время создается Римский клуб.

Если статье А. Д. Сахарова было суждено уйти в Самиздат и затем увидеть свет за рубежом (21), то совершенно иначе обстояло дело с другой публикацией, появление которой на страницах советской печати еще совсем недавно даже трудно было представить. Речь идет о статье М. П. Лобанова «Просвещенное мещанство», опубликованной в апрельском номере журнала «Молодая гвардия» (22).

«Сказать, что появление статьи Лобанова в легальной прессе, да еще во влиятельной и популярной „Молодой гвардии“ было явлением удивительным, — пишет А. Л. Янов, — значит, сказать очень мало. Оно было явлением потрясающим. Злость, яд и гнев, которые советская пресса обычно изливает на „империализм“,.. на этот раз были направлены, так сказать, внутрь. Лобанов неожиданно обнаружил червоточину в самом сердце первого в мире социалистического государства, причем в разгар его триумфального перехода к коммунизму. Обнаружил в нем язву, ничуть не менее страшную, чем империализм. В действительности — куда более страшную. Язва эта состоит, оказывается, в «духовном вырождении „образованного“ человека, в гниении в нем всего человеческого». И речь идет вовсе не о явлении психологическом, частном, но о явлении массовом, социальном, о „зараженной мещанством… сплошь дипломированной массе“. О „разливе так называемой образованности“, которая, „как короед… подтачивает здоровый ствол нации“, которая „визгливо-активна в отрицании“ и представляет собою поэтому „разлагающую угрозу“ самим основам национальной культуры. Короче говоря, не предусмотренный классиками марксизма, не замеченный идеологами режима, в социалистической стране уже сложился социальный слой „образованного мещанства“, представляющий собой врага № 1. Таково фундаментальное социалогическое открытие Лобанова» (23). Далее в статье отмечалось, что ориентацией на «материальное благополучие», советское государство содействует «завоеванию России буржуазным духом», разлагающее действие которого «страшнее американских ракет» (24). Из этого делался вывод: «американизации духа в силах противостоять только руссификация духа» (25).

Эти идеи получили развитие в сентябрьском номере «Молодой гвардии», на страницах которого была опубликована статья Виктора Чалмаева «Неизбежность» (26). Характеризуя содержание этой статьи, А. Л. Янов пишет: «…Чалмаев создавал историческое обоснование для лобановской концепции русификации духа… Русская история была для него по сути историей развития и созревания „национального духа“, подготовкой его для последнего решительного боя с „американизмом“, для нового, только более грандиозного Сталинграда, где „русскому духу“ предстоит окончательная победа над дьяволом буржуазности. Поэтому для Чалмаева не существует пропасти между Россией советской и царской… и что еще важнее — это громадная роль церкви и православия как организующей и воспитательной силы в триумфальном шествии русского духа» (27).

Поскольку советская печать находилась под жестким контролем цензуры, подобные публикации не могли не быть инспирированы ЦК КПСС. По свидетельству А. Н. Яковлева, «обе статьи (Лобанова и Чалмаева) перед публикацией просматривались в КГБ и были одобрены» (28).

И появление этих статей, и переделка «Архипелага», и завершение работы Р. А. Медведева над книгой «К суду истории», и составление А. Д. Сахаровым его «Размышлений о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», и появление «Хроники событий», и прогноз Н. Н. Яковлева о масонстве представляются звеньями одной, пока трудно уловимой цепи событий.

6 апреля А. И. Солженицын отправился в Москву (1). Здесь он посетил Чуковских и передал Елене Цезаревне для перепечатки первый том «Архипелага» (2).

Поскольку при доработке из книги были почти полностью исключены читательские письма-отклики на «Один день Ивана Денисовича», возникла мысль пустить их в Самиздат под названием «Читают „Ивана Денисовича“» (3).

Из Москвы 10 апреля Александр Исаевич отправился в Борзовку (4). «Шла Вербная неделя как раз, но холодная. — вспоминает он, — В субботу 13-го пошел даже снег, и обильный, и не таял. А в вечерней передаче Би-Би-Си я услышал: в литературном приложении к „Таймсу“ напечатаны „пространные отрывки“ из „Ракового корпуса“ (речь идет о публикации, подготовленной Н. Бетеллом и П. Личко — А.О.). Удар! — громовой и радостный! Началось! Хожу и хожу по прогулочной тропке. Под весенним снегопадом, — началось! И ждал — и не ждал. Как ни жди, а такие события разражаются раньше жданного. Именно Корпуса я никогда на Запад не передавал (Словакия ведь не Запад — А.О.). Предлагали мне, и пути были — я почему-то отказывался, без всякого расчета. А уж сам попал — ну, значит, так надо, пришли Божьи сроки … За этой прогулкой под апрельским снегом застала меня жена, только что из Москвы. Взволнована… Твардовский уже четвертый день меня ищет, рвет и мечет» (5).