Дэвид Хэлберстам - Игрок на все времена: Майкл Джордан и мир, который он сотворил

В сезоне 1985/86 г. в бостонской команде практически не было слабых мест. Исайя Томас, внимательно изучавший игру «Селтикс», пытаясь понять, где ключ к его успехам, чтобы использовать это как-то в своем клубе (сам он играл за «Пистонс»), вспоминал впоследствии слова тренера бостонцев К. Джонса, которые символизировали безграничную уверенность клуба в своих победах. Однажды «Селтикс» отправлялся на серию выездных матчей, предстояли четыре игры. «В скольких, вы хотели бы победить?» – спросил кто-то Джонса. «Четыре выигрыша меня вполне бы устроили», – ответил тот.

Для юного Майкла Джордана, вчерашнего новичка лиги «Селтикс» был воплощением баскетбольного совершенства. Этот клуб напоминал ему «Каролину» – с той только разницей, что там играли студенты, а здесь профессионалы. Но у бостонцев, как и у каролинцев, сохранялись хорошие традиции. Была такая же преданность клубу и самой игре Причем ценилась игра умная и тонкая.

Если «Селтикс» в сезоне 1985/86 г. шел к очередному чемпионскому званию без особых помех, то для Майкла Джордана этот сезон сложился крайне неудачно. Начали «Быки» неплохо – в первом же матче выиграли в овертайме у «Кливленда». Во втором матче Джордан получил жестокий удар исподтишка от Билла Леймбира, но нашел в себе силы продолжить игру и привел чикагцев к победе. Но через три дня во время встречи с «Голден Стейт Уорриерс» Майкл сломал левую стопу. За всю его спортивную карьеру это была единственная у него серьезная травма. Высоко выпрыгнув, он потерял в воздухе равновесие и неудачно приземлился.

Сделанный сразу же после матча рентгеновский снимок ничего страшного не показал, но наступать на ногу Майкл мог с большим трудом, превозмогая боль. Оставшиеся две выездные встречи пришлось, конечно, пропустить.

Уже дома, в Чикаго, врачи все-таки обнаружили перелом – и довольно сложный. Хирурги не могли даже с точностью сказать, когда нога полностью заживет. Поначалу считали, что Майкл вернется в строй через шесть-восемь недель, но оптимистичные прогнозы не оправдались. Почти весь сезон Джордан вынужден был пропустить. Для него это стало большим ударом: ведь радость в жизни он находил в баскетболе. В его контракте даже был специальный пункт, где оговаривалось его право остановиться у любой спортплощадки и сыграть в импровизированном матче с совершенно незнакомыми ему парнями. Немногим игрокам менеджеры клубов предоставляли такую возможность позабавиться на досуге: а вдруг какой-нибудь балбес нанесет звезде серьезную травму? Но Майкл на своем настоял, в чем и проявилась его мальчишеская страсть к игре, на каком бы уровне она ни проходила – даже на дворовом.

И вот такая невезуха. Всего второй сезон в НБА, а он уже отлучен от любимой игры и лежит в маленькой квартирке, в городе который пока еще для него чужой. Зима в Чикаго без баскетбола – вынести это было невозможно. Майкл попросил руководство клуба, чтобы его отпустили на какое-то время в Чепел-Хилл: может, там он быстрее поправится? Жилье у него там было, а главное – куча друзей включая всех тренеров университета Северной Каролины. Ему пошли навстречу.

В Чепел-Хилл Джордан остался верен себе. Бегать и прыгать он, конечно, не мог, но ежедневно часами отрабатывал броски. Вскоре, не сообщая об этом чикагским боссам, он стал участвовать в тренировочных играх пять на пять. Играл, разумеется, не в полную силу и впервые в жизни понял, как много значит для него спорт.

Наблюдение за процессом выздоровления пациента с помощью компьютерной томографии было тогда еще в новинку, и Майклу пришлось выполнять роль подопытного зверька. Доктора, еще не освоившие до конца новую медицинскую технику, затруднялись определить, насколько быстро заживает нога Джордана. Как говорил врач команды Джон Хефферон, срастание кости Майкла напоминало ему рост травы. Поправлялся Джордан так медленно, что решил уже поставить крест на своей спортивной карьере. Но постепенно нога заживала, боль стихала, и Майкл снова обрел уверенность, что скоро вернется в строй. Заходя в очередной раз в кабинет доктора Хефферона, он был уверен, что этот визит – последний. На протяжении февраля и марта Майкл, посещая врача, прихватывал с собой на всякий случай кроссовки, надеясь, что наконец-то Хефферон снимет с его ноги гипсовую повязку, и всячески уверял доктора, что он в полном порядке и готов снова играть. Тот в этом сомневался. Тогда Джордан ставил на кроссовках свой автограф и оставлял их у секретарши доктора – в качестве подарка. Однажды Хефферон сказал ему, что настало время сменить гипс. Майкл запротестовал. С большим трудом врачу удалось добиться его согласия. Вообще же в спорах с доктором Джордан выдвигал один и тот же аргумент: «Я знаю свой организм лучше, чем кто-либо другой, и знаю, что уже могу играть». Хефферон воспринимал его слова на полном серьезе. За два года работы с Джорданом врач «Буллз» понял, что он не только талантливый спортсмен и умный, интеллигентный парень, но и не совсем обычный пациент. Майкл очень точно умел описать, что у него болит или в чем заключается его недомогание. Поэтому Хефферон и решил: может, действительно стоит прислушаться к уверениям Джордана?

Однако брать на себя такую ответственность врач побоялся и решил посоветоваться с другими специалистами. Те ничего путного не сказали. Никаких гарантий никто дать не мог. Риск, конечно, был серьезный. Но Хефферона больше беспокоил другой риск – то, что за столь долгий срок между клубом и этим самым талантливым, самым жизнерадостным и самым харизматическим игроком в команде невольно возникнет отчуждение. Хефферон решил обсудить эту проблему с Джерри Краузе, генеральным менеджером команды. Тот поинтересовался, насколько велик риск повторной травмы. Врач оценил такую вероятность примерно в 10 процентов, добавив при этом, что на риск стоит пойти. Ведь они имеют дело с человеком, буквально одержимым баскетболом, и если руководство клуба не пойдет навстречу Джордану, может случиться всякое. А вдруг он не простит боссам, что ему не разрешили снова играть? Так что, заключил свое резюме Хефферон, в подобной ситуации с медицинской точки зрения риск невелик.

Бесконечные споры Джордана с врачами и руководством клуба продолжались. И тут Краузе допустил первую из своих двух ошибок, омрачивших его отношения с Майклом. Отвергнув в который раз просьбы Джордана он сказал, что окончательное решение – за ним и за Джерри Рейнсдорфом, поскольку Майкл, в конце концов, их собственность. Говорить такие вещи игроку, в особенности темнокожему, невероятная глупость, и Майкл не забыл эту бестактность Краузе и никогда ему ее не простил. Так в их отношениях образовалась трещина, которая с годами только углублялась.