Константин Денисов - Под нами - Чёрное море

Нужно сказать, что тогда мы вплотную столкнулись со сложностью ориентировки в степной и озерной (Сиваш) местности. Если для ведущих групп опытных летчиков — не составляло особого труда найти свои аэродромы, даже когда на них не было характерных строений, капониров, а самолеты тщательно маскировались, скажем, в виноградниках, то, если в бою отрывался от группы молодой летчик, случалось всякое. К тому же при изрядном количестве небольших островов и полуостровов на Сиваше трудно было найти тот из них, на котором располагалась заданная цель.

Запомнился случай. После штурмовки противника на Молоканском полуострове в воздушном бою был подбит самолет И-15 младшего лейтенанта М. Н. Урядникова. Заполнивший кабину дым резал глаза летчику, но в такой критической ситуации он не растерялся и удачно приземлил машину на одном из полуостровов. Я со своим ведомым Василием Семеновым прикрывал его до самой посадки, после чего, сделав три круга на малой высоте, убедился, что посадка произведена на нашей территории.

Однако что такое? Летчик выскочил из кабины и, вместо того чтобы попытаться спасти самолет, ликвидировать небольшой пока очаг огня на самолете, отбежал далеко в сторону, жестами стал показывать: садитесь, мол, кто-нибудь и заберите меня. Но тут к самолету подъехал грузовик с красноармейцами, которые без особого труда ликвидировали пожар. Только тогда Урядников помахал мне рукой, давая знать, что все в порядке.

На другое утро специально отряженная команда доставила самолет на аэродром, и вскоре его ввели в строй.

Из-за отсутствия в степной местности характерных ориентиров случалось, что самолеты разных эскадрилий, назначенные для совместного удара, не могли встретиться в определенном месте и в определенное время. Тогда приказом генерала Ермаченкова раз и навсегда был установлен единый ИПМ (исходный пункт маршрута) — три громадные скирды соломы, находящиеся вблизи КП авиагруппы…

* * *

День уже клонился к вечеру, когда я приземлил свой «ишачок», отрулил его на стоянку и выключил двигатель. "Рабочий день" кончился, но из кабины вылезать не хотелось. Думал: сейчас немного расслаблюсь, отдохну, спокойно подышу целебным крымским воздухом. Только расстегнул лямки парашюта, как увидел, что бежит к машине неизменный техник моего самолета Алексей Гриль.

— Командир, не ранен ли?

— Все в порядке, Алексей, только вот устал малость.

— Ну, тогда и передохнуть не грех, — успокоился техник.

Какой там отдых! Вижу, машет мне руками кто-то с КП.

По телефону капитан В. И. Мелихов сообщил, что командующий срочно собирает всех командиров на своем КП. Надо лететь. Спросил у Попковского, в каком состоянии наш связной У-2, и услышал в ответ, что машина не дозаправлена, ибо бензин Б-70 до сих пор не подвезли.

Прикидываю: до командного пункта авиагруппы всего километров 25 и столько же обратно. Значит, полчаса полета.

— Бензина хватит минут на 40, - заверил механик самолета У-2.

Мнение авторитетное. Кто об этом знает лучше, чем человек, заправляющий самолет?

Но вот вопрос: кого взять с собой? Ведь иногда требуется доставить срочное донесение, а с посадочными площадками не все знакомы. Не летать же по любому поводу одному командиру эскадрильи!

Очень кстати подошел младший лейтенант Д. Г. Цыганов. Ему-то я и приказал садиться в заднюю кабину. Взлетел и вскоре сел за огородами у поселка Бий-Бузав. Приказав летчику замаскировать самолет и ожидать моего возвращения, отправился на КП.

Совещание изрядно затянулось: разрабатывался детальный план удара по аэродрому Чаплинка. Уже начало темнеть, а конца совещанию еще не было видно.

— В налете будут участвовать 49 самолетов — все, что у нас есть, не считая ночных экипажей, привлекать которые к этому вылету не станем, — развивал замысел генерал В. В. Ермаченков. — Наносить удар непосредственно по самолетам противника будут 10 И-15бис, 3 Ил-2 и 2 И-153. Ударную группу поведет Войтенко; следующую впереди нее четверку И-16 — Денисов. Самолеты И-16 эскадрилий Нихамина и Коробицына обеспечивают непосредственное прикрытие ударной группы, а «яки» эскадрильи Любимова пройдут двумя шестерками на удалении 1 — 2 километров и с превышением 500 метров относительно группы непосредственного прикрытия.

Генерал сообщил, что одновременно по аэродрому

Аскания-Нова нанесут удар подразделения ВВС 51-й армии.

— Готовность к нанесению удара — завтра, 21 сентября, с рассветом, время вылета получите дополнительно.

Заканчивая совещание, Василий Васильевич сказал:

— В целях скрытности подготовки к удару и достижения внезапности разрешаю сегодня информировать о поставленной задаче только комиссаров эскадрилий, инженеров и своих заместителей. Подготовка летного состава — по вашим планам.

Совещание закончилось, но никто не поспешил к выходу. Я, как ведущий всей группы, и другие командиры эскадрилий уточняли детали полета по маршруту и нанесения удара. Наконец обо всем договорились, вышли из помещения и оказались под звездным куполом темной южной ночи. Вот уж воистину положение — хуже губернаторского: «дома» меня ждут дела совершенно неотложные, а ночного старта на нашем аэродроме нет.

Выручил, как это нередко бывало, случай: командир «братской» эскадрильи А. И. Коробицын, без труда разгадав причину моей озабоченности, предложил:

— На моем аэродроме базируются боевые У-2 95-й эскадрильи капитана Кузьмина. Сегодня ночью они будут летать на Перекоп, так что ночной старт гарантирован. Сейчас позвоню начальнику штаба, чтобы тебя встретили и на машине доставили куда прикажешь. Взлетай сразу за мной, мой УТ-2 на дороге.

С трудом я добрался в кромешной темноте до своего У-2, в кабине которого увидел продрогшего Цыганова. Прислушались. Вслед за Коробицыным запустили мотор, взлетели с интервалом в несколько секунд. А когда я развернулся в сторону назначенного аэродрома ночников, то ни луча прожектора, ни огонька там не увидел. Неужели они еще не начали полеты или, хуже того, все ушли на задание и не скоро вернутся? А тут еще беда — на радостях не уточнил у Коробицына курс на этот аэродром, и расстояние до него знаю только приблизительно.

Нашел единственный выход: пролетел десяток минут в предполагаемом направлении и положил У-2 в мелкий вираж. Вожу машину по большому кругу в расчете, что если не очень далеко уклонился от аэродрома, то откликнется на знакомый голос одинокого «кукурузника» стартовый наряд.

Проходят десять, двадцать, тридцать минут… И каждую новую отсчитывает уже не секундная стрелка, а встревоженное сердце — бензин на исходе! Сколько осталось литров топлива в баке? В любую секунду может обрезать мотор, и тогда…