Константин Денисов - Под нами - Чёрное море

Под «занавес» боевого дня 6 ноября вновь отличился Стариков. Увидев маскирующуюся в облачности группу самолетов врага, он, во главе четверки истребителей, пробил облака, отошел в сторону солнца и оценил обстановку. «Юнкерсы» шли в верхней кромке облаков, а истребители сопровождения — под нижней, рассчитывая прикрыть «юнкерсов» при их выходе из пикирования.

План действий созрел мгновенно: Дмитрий догнал одного «юнкерса», входившего в пикирование, расстрелял его, а затем с ходу отправил вслед за ним еще и «мессера». Одного «юнкерса» сбил и Виктор Щербаков.

Когда на земле гвардейцы поздравляли Дмитрия Старикова с очередной девятнадцатой победой, он сказал:

— Я за Сурена Тощиева счет начну с двадцатого. Это — еще только пристрелка.

Поздравлений в этот день хватало — ведь больше вражеских самолетов над Эльтигеном нашему полку за одни сутки сбивать еще не приходилось, а главное без единой потери со своей стороны! Девять сбитых самолетов противника — таким был наш подарок годовщине Великого Октября.

Вскоре получили телефонограмму от генерала Ермаченкова. Он отметил успехи истребительной авиационной группы, 11-й и 214-й штурмовых авиадивизий. Информировал и о героическом подвиге, совершенном командиром эскадрильи 47-го штурмового авиаполка лейтенантом Б. Н. Воловодовым, таранившим над Эльтигеном на самолете Ил-2 вражеский Ю-88, за что был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза посмертно.

* * *

Сокрушительные удары нашей авиации и действия десантников на двух направлениях вынудили врага перейти к обороне. Но начиная с ноября начали проявлять активность в ночное время, а затем и в плохую погоду днем быстроходные десантные баржи (БДБ) и торпедные катера противника в Керченском проливе. Цель одна: блокировать наш Эльтигенский десант с моря и тем самым лишить его возможности получать пополнение, боеприпасы и продукты питания. Одновременно разбрасывались листовки, в которых утверждалось, что десанту грозит голодная смерть. К 9 ноября всякие перевозки на эльтигенский плацдарм практически прекратились.

Тогда в темное время суток начали доставлять грузы десантникам У-2 889-го ночного легкобомбардировочного авиационного полка майора Е. Д. Бершаиской, а днем, когда позволяли метеоусловия, эту задачу выполняли штурмовики. Однако они чаще все же действовали по блокадным силам противника, нанося удары по БДБ и катерам в Камыш-Буруне и в Феодосии.

Истребителям из-за ненастья пришлось больше отсиживаться на аэродромах, да и авиация противника резко сократила активность, 25-й истребительный авиационный полк был полностью переключен на сопровождение штурмовиков.

Северо-восточнее Керчи 56-я армия, преобразованная в Отдельную Приморскую армию, тоже не достигла ожидаемого оперативного успеха. Встретив сильное противодействие противника, она перешла к обороне и стала удерживать керченско-еникальский плацдарм.

Изолированная Эльтигенская группа войск смогла продержаться только до начала декабря. 4 — 5 декабря противник вновь обрушил на нее всю свою мощь. По приказу командующего армией десантники в ночь на 7 декабря начали прорываться к Керчи. Часть их прошла через боевые порядки вражеских войск и соединилась с войсками Отдельной Приморской армии, но основные силы перед рассветом закрепились у подножия горы Митридат. Днем под натиском врага они отошли к берегу и героически сражались еще два дня, а ночами 10 и 11 декабря были сняты нашими плавсредствами и доставлены в район Опасное на плацдарм армии.

Такова судьба Эльтигенского десанта. После войны в память о стойкости и мужестве сражавшихся здесь наших воинов Эльтиген был переименован в Героевское…

А утром памятного дня 26-й годовщины Великого Октября меня вызвал генерал Ермаченков.

— Прилетайте срочно ко мне, — прозвучала в телефонной трубке команда. — Но посадка возможна только на У-2. И смотрите, чтобы не перехватили вас «мессеры».

Полагаю, что немцам далеко не легко было бы найти командный пункт, если мне, прилетевшему на «кукурузнике» под прикрытием двух истребителей, пришлось затратить немало времени, чтобы с малой высоты обнаружить его и выбрать пятачок для посадки. В нескольких сотнях метров южнее города Тамань располагался обыкновенный скотный двор, сохранивший, впрочем, только название. Скота тут давным-давно не было. На его территории — одинокая постройка, а невдалеке замаскированная передвижная радиостанция с высокой антенной. Вот и весь вспомогательный пункт управления.

Первым встретился здесь Виктор Иустинович Смирнов, которого все подчиненные и сослуживцы знали как высокообразованного офицера, еще в 20-х годах пришедшего в авиацию.

Был он летчиком-наблюдателем, окончил командный факультет академии имени Н. Е. Жуковского, а потом многие годы провел на штабной работе. Война застала его в фашистской Германии в должности помощника военно-морского атташе по авиации капитана 1 ранга М. А. Воронцова. Вместе с дипкорпусом он добрался до Родины через Турцию и вскоре на прежнюю должность был направлен в США. В начале 1943 года вернулся из Америки и был назначен заместителем начальника штаба ВВС Черноморского флота.

— Ну, вот что, — встретил он меня неизменной «преамбулой». — Нам предстоит серьезное дело. Тебя я просил, и небезуспешно, в свои помощники. Нам надлежит убыть в Скадовск и организовать оттуда боевые действия авиации на морских коммуникациях противника. Об остальном позже. Пойдем к Ермаченкову.

Мы вошли в пристройку около скотного двора далеко не дворец в Мокапсе. Василий Васильевич, словно уловив мелькнувшее у меня сравнение, сказал:

— После Мокапсе вам, наверное, покажется, что командующий трудится в каких-то особых условиях: живет во дворцах, дышит свежим морским воздухом и питается с тарелочки с голубой каемочкой. Вот и полюбуйтесь.

Любоваться, честно говоря, было нечем — у меня КП бывали и получше, о чем я откровенно и сказал.

— Верно, — подтвердил командующий. — Уют на фронте — это когда забор вокруг командного пункта сделан из обломков вражеских самолетов, вместо пепельницы — поршень от мотора «даймлер-бенц», а люстру заменяет гильза от «эрликона». После победы посидим за настоящим столом и поспим на настоящей кровати. А пока — к делу!

К этому времени на КП собрались вызванные офицеры, прилетел и Н. А. Токарев на У-2. Узнав, что меня на перелете прикрывали два истребителя, не упустил случая подшутить:

— Увидели бы немцы такой эскорт, не успокоились бы, пока тебя не сбили.

Шутки шутками, а разговор пошел серьезный. Открыв совещание, командующий прежде всего объяснил обстановку, сложившуюся в полосе 4-го Украинского фронта.