Константин Денисов - Под нами - Чёрное море

Однажды в беседе с друзьями он высказал свое кредо:

— В жизни ничего не может сравниться с радостью и удовлетворением, которые наполняют тебя после хороших бомбовых ударов или хорошо выполненной разведки. Одобрение друзей, улыбка командира — все это для меня было самым дорогим. Да и в самом деле, только в бою узнаешь свою силу, ловкость и хитрость. Я не люблю спокойной жизни без волнений и напряжений…

Андрей Кондрашин был не только храбрым бойцом и прекрасным командиром, отличался он и постоянной жизнерадостностью, умением передать хорошее боевое настроение своим товарищам, подчиненным. За два года рядовой пилот вырос до командира эскадрильи, а за боевые дела уже в первые годы войны удостоился трех орденов Красного Знамени и представления к званию Героя Советского Союза. Но Указ Президиума Верховного Совета вышел после его героической смерти в бою.

До сих пор я помню бой звена Кондрашина с «мессерами» в период обороны Севастополя. Бой начался при отходе от цели, но мне пришлось наблюдать его с земли в течение 10 — 15 минут, когда звено Пе-2 храбро сражалось с восьмеркой Ме-109 уже над аэродромом. Исключительно грамотно советские экипажи не только оборонялись, но и нападали. В начале боя они сбили одного «мессера», а второго — на наших глазах. Андрей Кондрашин со своими ведомыми преподнесли тогда урок многим экипажам бомбардировщиков и штурмовиков, как надо использовать боевые качества и возможности советских самолетов в воздушных боях с вражескими истребителями.

Вот почему, когда возникал вопрос, кого направить на выполнение сложного боевого задания, руководители Скадовской авиагруппы долго не размышляли, решали единодушно: его, Кондрашина. И не ошибались.

Но вот рано утром 11 января 1944 года штурман 11 гиап старший лейтенант Н. А. Кисляк и ведомый младший лейтенант В. И. Орлов вернулись из разведки порта Одессы и доложили, что там находятся под погрузкой два крупных транспорта. Надо было срочно их атаковать. А накануне в Скадовск прилетел командир 40-го полка майор И. Е. Корзунов. Он и согласился вести на задание шестерку Пе-2. И вот «пешки» под прикрытием шести «кобр» взяли курс на Одессу. Вышли на цель. Истребителей противника поблизости видно не было, и «пешки» под углом 60 — 70 градусов устремились к целям. Капитан Кондрашин пикировал последним, на его машине противник и сосредоточил весь зенитный огонь. Снаряд попал в самолет, и горящий Пе-2 врезался у причала в воду. Погибли командир эскадрильи капитан А. К. Кондрашин, штурман капитан А. А. Коваленко и начальник связи эскадрильи младший лейтенант В. Г. Анзин.

Возвратившись в Скадовск, ведущий группы доложил о прямых попаданиях бомб в транспорт водоизмещением 3000 тонн и в одну сухогрузную баржу. Результат хороший, но как же он был омрачен утратой Кондрашина и его товарищей…

В ответ на гибель Кондрашина и его боевых друзей, причинившую всем нам невыносимую боль, летчики поклялись еще сильнее бить ненавистного врага. На фюзеляже Пе-2 лейтенанта А. С. Бриллиантова появилась надпись: "Отомстим за смерть Кондрашина", а летчики эскадрильи написали песню "Марш пикировщиков", в которой были такие строфы:

В шуме ветра рокочут моторы,

Дан приказ — вылетай поскорей!

И ушла в голубые просторы

Эскадрилья отважных друзей.

Не страшны нам морские просторы

И зенитный огонь батарей

Нас учил за Отчизну сражаться

Командир наш — Кондрашин Андрей.

Боевой счет скадовцев продолжал расти. 25 января группа торпедоносцев во главе с капитаном П. Н. Обуховым потопила транспорт водоизмещением 2000 тонн, а восемь Пе-2 пустили на дно такой же транспорт в 15 милях северо-восточнее Одессы. Истребители-гвардейцы старший лейтенант Н. А. Кисляк и лейтенант В. А. Любимков встретили в районе мыса Тарханкут 29 Ю-52 и сбили четыре из них. А 31 января старший лейтенант В. И. Щербаков и младший лейтенант П. В. Карпунин встретили несколько групп Ю-52 по три — пять самолетов в каждой и сбили два транспортника…

В первой половине января в авиагруппу для проверки организации боевой работы прибыл начальник штаба ВВС флота полковник Б. Л. Петров. Всесторонне ознакомившись с нашей деятельностью, он дал ей высокую оценку. Мне же в личной беседе порекомендовал организовать более четкое взаимодействие с экипажами самолетов Ил-4 1-й минно-торпедной дивизии, действующими о аэродромов Кавказа в третьей зоне морских коммуникаций противника. В частности, при организации совместных ударов следовало шире применять аэродромный маневр самолетов, скажем, подсаживать Ил-4 на аэродромы Скадовска. Получил я и ряд других полезных советов.

15 января полковник Б. Л. Петров улетел, а через два дня у нас на А-20ж приземлился Николай Александрович Токарев. Так как большая часть его дивизии воевала в составе Скадовской авиагруппы, то ее он и возглавил. Я же стал, как и раньше, его помощником и одновременно командиром 11-го гвардейского истребительного авиаполка. 23 января мы все поздравили Николая Александровича с присвоением ему генеральского звания. Это еще больше подняло авторитет Скадовской авиационной группы — во главе ее стал генерал! А благодаря его кипучей энергии и личному участию в боевых вылетах на торпедоносце в деятельности авиагруппы появилось как бы второе дыхание.

В условиях неустойчивой погоды Пе-2 изредка бомбили с пикирования, чаще же — с горизонтального полета. Но штурмовики и торпедоносцы регулярно прорывались к целям и эффективно поражали их. Правда, это только на бумаге выглядит просто. На деле же все обстояло иначе.

Вот 30 января разведчики своевременно обнаружили конвой, но из-за непогоды до второй половины дня никто так и не смог нанести по нему удар. А тем временем корабли миновали мыс Тарханкут и вдоль берега следовали курсом на Евпаторию. Наконец при первом же небольшом прояснении в воздух удалось поднять 5 Пе-2 и 8 Ил-2, сопровождаемых восьмеркой «кобр». Однако налет оказался малоэффективным: потопили только одну баржу.

Торпедоносцы в это время действовали по кораблям противника на полпути между Очаковым и Одессой, и других сил для немедленного повторного удара не было. Что делать? Ведь через час-другой крупный транспорт и его эскорт войдут в Евпаторийский порт под защиту сильной противовоздушной обороны.

На мой КП позвонил генерал Токарев, спросил, что намереваюсь предпринять в ближайшее время.

Доложил, что повторный удар возможен только в конце дня, когда транспорт будет уже в районе Евпатории, а пока за конвоем непрерывно наблюдает воздушный разведчик и по радио передает о нем все данные.

— Полечу торпедировать сам! — внезапно решил генерал.

— Одному лететь рискованно, — возразил я. — А у меня есть только один исправный самолет капитана Обухова.