Виктор Корчной - Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца

За три месяца матча я получил сотни писем от протестантов, католиков, православных, мусульман, иудеев, индуистов... Я чувствовал за собой поддержку всего мира! С точки зрения пропаганды эта крохотная репетиция накануне афганской войны дорого обошлась Советскому Союзу.

Так озаглавил один шахматный обозреватель свой отчет о матче Карпов — Корчной, а вернее сказать, о матче Корчной — Советский Союз и его многочисленные друзья. Когда-то «Дом Свободы» в Америке выпустил карту мира, где тоталитарные страны с диктаторскими режимами окрашены в черный цвет, а свободные страны оставлены белыми. К сожалению, этот оптимистический черно-белый взгляд на мир не отражает больше реальности. После десятилетия тихой капитуляции, именуемой детантом, доминирующим цветом на карте оказался серый цвет советского влияния. Мог ли знать далекий от политики Корчной, в какое пекло он попадет, выбрав удаленную и «неприсоединившуюся» страну Филиппины?

Книга Корчного рассказывает не столько о матче, сколько о плачевном состоянии современного нам мира, по крайней мере на три четверти уже зависимого от СССР. Удивительно ли это? Понятия «честная игра» просто не может существовать в СССР, где все является политикой — будь то наука, искусство или спорт. Всякое достижение — это доказательство преимущества социализма. Всякое поражение— это удар по престижу. А человек, пытающийся отстоять свою независимость в любой сфере, в любом вопросе,— неминуемо объявляется врагом всего государства. Вся мощь Советского Союза, весь его аппарат немедленно мобилизуется на борьбу с таким отчаянным смельчаком. И с самого начала ему предстоит неравная борьба одиночки против системы. Любые средства будут оправданы, лишь бы задавить сопротивляющегося. Где уж там «честная игра».

За последние 7—10 лет несколько десятков выдающихся танцоров, ученых, писателей, музыкантов, художников, скульпторов, спортсменов так или иначе покинули СССР. Большинство из них заявили, что причины их поступка — не политические. Им «просто» не давали заниматься своей профессией. Им «просто» надоело ежечасно лгать, лицемерить и поступаться совестью. Это-то и есть сейчас самое большое политическое преступление в Советском Союзе, где понятие «политика» сводится к стремлению властей Всех сделать пешками в своей большой игре.

В этом смысле матч на Филиппинах — уникальное и весьма символическое событие. Как невозможно отстаивать Корчному свою независимость, не оказавшись политическим противником всего советского режима, так невозможно и Карпову не оказаться соучастником советских преступлений.

Карпов в СССР — центральная пропагандистская фигура, идол коммунистической молодежи и член ЦК ВЛКСМ, личный друг кремлевских палачей, (как и космонавтов) тщательно отбирали из массы претендентов, перед как сделать чемпионом. Он должен быть образцом советской морали, воплощением идей коммунизма, непобедимым, как сама советская власть. Его анкетные данные должны быть безупречны. Конечно же русский (а не какой-то сомнительный еврей), конечно же из «рабочей семьи» с кристально чистой родословной и биографией. Проиграть он не может, ему не дадут. За ним — вся система с миллиардами рублей, миллионами шпионов, дипломатов и членов зарубежных компартий. Целые армии «сереньких» по всему миру. Гротескная сцена появления советской «шахматной делегации» на Филиппинах, состоящей почти из двух десятков кагэбэшников, магов, специалистов по каратэ и возглавляемой полковником Батуринским, вполне достойна пера Булгакова.

С другой стороны, Корчной — не только «отщепенец», «перебежчик», «изменник Родины», имя которого запрещено произносить в СССР, но еще и человек, осмелившийся добиваться своих человеческих прав, Уже до начала игры его, так сказать, лишили нескольких фигур. Его семью держат заложниками в Советском Союзе, сыну угрожают тюрьмой. О каком-либо «юридическом равенстве сторон» и говорить смешно. Даже символической защиты швейцарского флага он лишен под нажимом «советской стороны». Ни одна страна мира не защищает его интересов. Свободный мир будет рад, если Корчному удастся освободить его от советского владычества хотя бы в шахматах, но сам для этого ничего сделать не рискнет.

Борьба Корчного— борьба одиночки против безжалостной машины угнетения, опутавшей мир, по причуде судьбы перенесена из застенков советских концлагерей на шахматную доску в Багио. Но мало что от этого изменилось. Словно в далекой Москве, бесцеремонно хозяйничают здесь гэбэшники, а Корчной каждый день должен проходить сквозь строй ненавидящих глаз.

Поразительно, как в этом матче, словно в капле воды, отразилось бессилие Свободного мира перед лицом советского шантажа, подкупа и насилия. Бессилие и разобщенность, проявляющиеся в каждом конфликте с СССР. Мы часто помаем голову, почему это ООН ни разу не осудила нарушения прав человека в СССР, почему Всемирный совет церквей ни разу не осудил расправы над верующими? Мы удивляемся, почему весь мир с такой готовностью снабжает СССР технологией, кредитами, станками и машинами, хлебом и маслом? Мы удивляемся, что это советские делают в Анголе и Эфиопии, Южном Йемене и Афганистане? И почему это, как только советские, зарвавшись, попадают впросак, весь мир с готовностью бросается помогать им «спасти лицо», словно нет другой заботы у Свободного мира?

Книга Корчного дает удивительно простой ответ на эти вопросы. Как и пресловутое жюри матча, мир готов сделать все, только чтобы стало наконец спокойно. Мир готов уступить во всем, лишь бы мировой бандит наконец насытился и угомонился. Ведь мир — это просто множество Кинов, Кампоманесов, Филипов и Маркосов. В лучшем случае таких, как Эйве. И наплевать им, что тем временем «серые» начинают и выигрывают с необычайной легкостью одну страну за другой...

1980

Какова предыстория матча в Багио? Можно смело сказать, что подготовка к нему — психологическая, шахматная и конечно же политическая — началась уже вскоре после моего первого, московского, матча с Анатолием Карповым. Напомню: проходил он в конце 1974 года, и Карпов в ожесточенной борьбе добился права встретиться в матче за шахматную корону с американцем Робертом Фишером.

Советские спортивные боссы тогда и не подозревали, что четыре года спустя я вновь встану на пути их «уральского самородка». Они сделали все, чтобы непокорный гроссмейстер — нарушитель «советских норм поведения» — утратил практическую силу и навсегда выбыл из рядов мировой шахматной элиты. Мне не только закрыли дорогу на международные турниры и срезали гроссмейстерскую стипендию, главное — против меня восстановили так называемое «общественное мнение», со всеми вытекающими из этого в СССР последствиями.