Евгений Бессонов - Танковый десант

К нам подтянули батальонную артиллерию – два 57-мм орудия, которые на руках прикатили их расчеты. Они заняли позиции позади роты, в мелколесье. Затем пришла самоходка САУ-85, но, видимо, из полка корпусного подчинения, этих ребят я не знал. Она, правда, не успела сделать ни одного выстрела, как на ее корме загорелся запасной бачок с топливом. Машину можно было спасти, сбросив бачок, но экипаж самоходки даже не попытался это сделать. Наши артиллеристы произвели несколько выстрелов по цели в населенном пункте и даже что-то подбили. Я наблюдал за противником, когда мина разорвалась на краю бруствера моего окопчика, даже край окопа обвалился. Меня с головой засыпало землей, а вот куда осколки от разрыва мины полетели, неизвестно. Все обошлось благополучно, хотя еще бы немного, и мина влетела бы в окоп. Не убило – опять мне повезло, который уже раз за войну. Ко мне подполз ординарец Дрозд, находившийся в другом окопчике, отчистил землю, проверил, не ранен ли я осколками мины, и сказал, что мне повезло. В голове у меня звенело несколько дней, а затем прошло.

Так мы провели почти целый день. Под вечер наконец наши открыли сильный артиллерийский огонь, «катюши» дали несколько залпов. Поступила и нам команда «вперед». Я поднял роту в атаку, поднялись в атаку и соседи. Противник вел уже не такой плотный огонь, и мы под нашу канонаду быстро достигли окраины города. Уже темнело. Мы быстро прошли городок насквозь и достигли его противоположной окраины, противник, отстреливаясь, отходил. По улицам было тяжело ходить, они были завалены битой черепицей с крыш домов. Здорово поработали артиллеристы и минометчики, и противник понес значительные потери. Давно бы так, и не валялись бы мы в топи болотной, да еще под огнем противника.

Солдаты, разгоряченные боем, делились своими радостями. Хотели перекусить, но поступила команда «по машинам», и мы отправились вперед, добивать противника. Наступила темная ночь. Перекусили мы уже в походе, на танках, тем, что успели захватить из домов. Прохлаждаться времени не было, мы и так задержались перед г. Цаухвитц, но теперь, со взятием этого города, открылась дорога на запад и северо-запад.

От г. Цаухвитц ночной марш прошел благополучно, многие населенные пункты мы проскакивали, не покидая танков, открывая огонь, если это надо было делать, прямо с брони, а иногда просто выбивали немцев с нашей дороги, с улицы, по которой мы двигались вперед, и летели дальше, не задерживаясь и не вступая в затяжной бой.

До этого, с 22 по 24 апреля, бригада и батальон заняли Шпремберг, Вельцов и другие города. В конце апреля бригада за трое-четверо суток захватила города Калау, Луккау, Даме, Беелитц, Люккенвальде, Ленин, Бранденбург, Кетцин и Потсдам.

С наступлением рассвета 22 апреля подошли к высокой насыпи железной дороги и были остановлены плотным огнем. Мы могли бы быстро сбить немецкое охранение и пошли бы дальше, но беда в том, что проезд под железнодорожным мостом был завален песком и укреплен толстыми бревнами, сбитыми металлическими скобами. Эту баррикаду разбить не удалось. Танки ушли вправо искать обходные пути через железную дорогу, а нас, десант батальона, бросили на прорыв через насыпь. На этот раз насыпь брали 2-я и 3-я роты и пулеметчики лейтенанта Попова. Я с ротой перебрался через насыпь вслед за 3-й ротой. За насыпью был населенный пункт Ленин, 2-я и 3-я роты стали наступать на него прямо от насыпи, а я с ротой принял несколько вправо, по дороге, которая выходила из этого селения. В это время появилось три-четыре танка Т-34, на одном из которых находился заместитель командира батальона по политчасти капитан Герштейн. Танки остановились, Герштейн соскочил с танка и почему-то закричал: «Бессонов, быстрее на танки, быстрее!» Мы «оседлали» танки и тронулись вперед. Я с частью бойцов был на первом танке, на остальных разместилась вся рота и Герштейн. Не помню, где в это время были командиры батальона и нашей роты. Мы проехали на танках некоторое время и вдруг были обстреляны из окопов с правой стороны шоссе. Танки остановились, я скомандовал: «С машин! Огонь! Огонь!» – и мы со всей ротой устремились на эти окопы, непрерывно ведя огонь из автоматов. Прямо против меня в окопе находился фриц, я пытался его срезать из своего немецкого автомата, который еще на формировке висел у меня над кроватью, но, видимо, при бое на насыпи в затвор попал песок. Я передернул затвор, нажал на спусковой крючок, а выстрела нет. Немец думал недолго, схватил винтовку и прицелился в меня. У меня в голове пронеслось: «Ну все, тебе конец, Бессонов. Отжил свое» – и в этот момент раздалась автоматная очередь, и немец замертво упал в окоп. Оказывается, это Андрей Дрозд срезал его из нашего советского автомата ППШ, который был безотказен в бою, в любых условиях. На черта я таскал немецкий автомат? Мы перепрыгнули через окопы, часть немцев убежала, а остальные были перебиты в бою. Андрей взял у меня автомат, вынул из него рожковый магазин, а автомат выбросил. Патроны он отдал мне, потому что они подходили к моему пистолету «вальтер». Взяв окопы, мы залегли, сил не было бежать, но тут появился Герштейн и скомандовал: «Вперед, Бессонов, не задерживайся, надо взять вот те дома! Давай поднимай людей. Быстрее командуй!» До этого я его никогда не видел в цепи атакующих.

Я поднял людей, и мы ворвались в эти домики, находившиеся от нас в 250–300 метрах. Всего там было 3–4 дома. Немцы бежали, и даже две немецкие самоходки на скоростях покинули эти дома, уйдя не по полю, которое было впереди, а по грунтовой, обсаженной деревьями аллее, которая уходила к видневшемуся метрах в трехстах населенному пункту. Одна самоходка успела из засады подбить нашу «тридцатьчетверку», танк сгорел, и весь экипаж погиб. Все произошло у нас на глазах – это так страшно, что не хочется писать. Мы продвинулись немного вперед и окопались возле кустов перед открытым полем, тянувшимся до населенного пункта. Одно отделение я послал по дороге проверить, где фрицы, но оно было обстреляно и окопалось с двух сторон от аллеи. Подошли 2-я и 3-я роты батальона и окопались левей нашей роты. Новых указаний не было. Появилось время накормить бойцов. Мы кое-что кое-где нашли, сготовили и утолили голод.

В середине дня через наши боевые порядки проскочил полк 37-мм зенитных установок, восемь установок на автомашинах «Студебекер». С какой целью их направил командир полка, неизвестно. На открытом месте орудия развернулись в сторону противника и открыли огонь по населенному пункту. Замолчали они быстро, потому что ответным огнем со стороны немцев расчеты зениток были выведены из строя, и почти все установки были уничтожены.

Появился командир этого зенитного полка, он был пьян и еле держался на ногах. С ним был ординарец. Вел себя полковник странно, сначала выскочил в поле, но был обстрелян немцами и вернулся за посадки, за кусты, а затем стал бегать вдоль наших окопов и поднимать батальон в атаку. Поскольку мы от своего командования не имели указаний на атаку, то я от греха подальше отбежал от него в передовое отделение и там залег за кустами. Полковник все больше свирепел, размахивал пистолетом, ругался, кричал, но никто из нашего батальона на его угрозы не реагировал и его приказаний выполнять не собирался. Полковник настолько распалился, что схватил у своего ординарца автомат и расстрелял командира взвода 3-й роты лейтенанта Антипова прямо в его окопе. Антипову было лет 35, он был спокойный, медлительный человек, только недавно прибывший в батальон, тихий, незаметный офицер.