Клод Лелуш - Баловень судьбы

Буря надвигается в Венецианской лагуне. Фильм «Мужчины и женщины…» участвует в фестивале «Мостра», который происходит в самом начале сентября, ровно в тот момент, когда он должен выйти на экраны во Франции. В конечном итоге я взял за правило — ибо воистину нет пророка в своем отечестве, и я менее всего подхожу на эту роль — опробовать свои фильмы за границей, прежде чем они пойдут в нашем отечестве. Ради того, чтобы запастись силами на будущее. Как мне кажется, в других странах к моей работе подходят с тем минимумом объективности, на который любой деятель кино имеет право рассчитывать. И признают лишь один критерий оценки: достоинства — или недостатки — моих фильмов. Так, например, итальянцам, среди которых Бернар Тапи не разжигает таких страстей, как у нас, картина «Мужчины и женщины…» понравилась, и они решили, что именно она будет представлять Францию на их фестивале. На торжественном вечере после показа фильма мы удостаиваемся бурной овации. На следующий день почти все итальянские критики единодушны в своих похвалах…

Два дня спустя, когда фильм выходит на экраны во Франции, количество распроданных билетов на первые сеансы внушает надежду. Если оно не уменьшится, то фильм «Мужчины и женщины…» будет иметь огромный успех. На дворе среда. В четверг я получаю удар в спину. Мы еще не успели уехать из Венеции, как один из моих маститых собратьев, продюсер Мартен Кармитц, считает своим долгом сделать для прессы заявление, откровенно и резко направленное против Лелуша и Тапи. Спекулируя на морали, он высказывает свое возмущение, используя давно известные аргументы: «Сделать кинозвезду из этого прохвоста Тапи! Это неприлично! Лелуш дискредитирует нашу профессию!» И все такое прочее. Кармитц сам только что снял фильм и мой конкурент, а потому его поведение противоречит законам честного состязания и духу цехового братства. Во всяком случае, мне оно кажется недостойным художника.

Возможно, благодаря тому, что средства массовой информации во Франции на все лады обсуждают заявление Мартена Кармитца (они ведь страсть до чего это любят), эффект превосходит ожидания даже его самого. Он мнит себя лидером. Словно бы противники моего фильма нуждались в вожде и нашли его в лице Кармитца. Начиная с пятницы сборы от фильма уменьшаются в два раза. Этот спад столь же стремителен, сколь внезапен. Я надеялся, что, придя на мою комедию, зрители будут смеяться и восхищаться игрой Тапи и, таким образом, позабудут о своих предрассудках. Я не учел, что люди откажутся пойти смотреть фильм, просто-напросто чтобы «не тратить три франка на этого подонка Тапи». Учитывая размер его долгов, мы вместе с ним решили, что ему не будут платить гонорар (он заведомо был бы арестован его кредиторами), но что он получит проценты с проката. Кто-то обмолвился про три франка за вход. И для всех противников Тапи это стало решающим аргументом против него. Именно три франка оправдывают их отказ пойти посмотреть «Мужчины и женщины…». И, само собой разумеется, дают им право судить о фильме, не видя его. Как будто мало и всего этого, меня упрекают и в том, что я снимал непрофессионального актера. «Он узурпатор!» — заявляет Ален Делон (которого, замечу кстати, я планировал взять на роль, исполняемую Тапи, если бы тот отказался сниматься или не был… свободен во всех смыслах этого слова). Многие мои собратья хором повторяют это обвинение. Скандал приобретает какие-то кошмарные размеры. В некоторых кинотеатрах демонстрацию фильма прерывают, распрыскивая слезоточивый газ из баллончиков. На зрителей, которые отваживаются (и это не преувеличение) пойти смотреть «Мужчин и женщин…», нападают в кассах: «Вам не стыдно? Подарить три франка Тапи!» Объясняющие свой отказ смотреть фильм по изложенным выше причинам объединяются с теми, кто просто повторяет услышанные или прочитанные гадости о нем. Их объединению ничто не препятствует, знаменитый «беспроволочный телефон», столько раз выручавший меня, на сей раз безмолвствует. Ведь зрители, которым картина понравилась — а их не так уж мало, — как-то стыдятся своего мнения и не осмеливаются высказать его вслух. Как говорит герой Тапи: «Худшее никогда не обманывает».

Наконец тучи рассеялись. Однако буря, поднявшаяся вокруг фильма «Мужчины и женщины: инструкция по употреблению», была первым случаем, когда я не мог ничего возразить и, что гораздо хуже, когда друзья отвернулись от меня. В этом испытании я потерял своих последних сторонников, тех, кто прежде все еще осмеливался говорить, что любит мои фильмы. Первый раз в жизни я оказался в полной изоляции. Совершенно один. Конечно, риск всегда подвигал меня на дальнейшие шаги, и я не жалею ни об одном прожитом мгновении. Я даже осмелюсь сказать, что самые трудные из них принесли мне самое большое удовлетворение. Я поступал так, как считал нужным. И потому у меня нет причин — и охоты — плакаться в жилетку.

И все-таки во всей этой истории я нашел несколько поводов для утешения. Всячески очерняемый во Франции, фильм «Мужчины и женщины: инструкция по употреблению» был с восторгом принят за границей. Во многих странах были закуплены права на его показ. У меня просят разрешения показать его на съезде врачей в Вене. Как считают специалисты, этот фильм убедительно демонстрирует, сколь важны отношения, которые устанавливаются между врачами и больными. Медицинские работники, судя по всему, разделяют мою теорию относительно той значительной роли, которую играет психика человека в эволюции болезни. Я называю это в картине «силой успокоенного сознания». Едва задумав «Мужчин и женщин…», я понимал, что пускаюсь в самую опасную из всех моих затей. Последующие события это подтвердили. Однако вопреки всему, что мне пришлось тогда пережить, я не перестаю считать эту работу одной из самых удачных. Со временем дело Тапи забудется, и можно будет наконец посмотреть «Мужчин и женщин…» так, как смотрят любую другую картину. Этот фильм еще не сказал своего последнего слова.

Мы с Алессандрой поженились 30 октября 1995 года, в день моего рождения, в мэрии Обервиля, в Нормандии. Для меня это был лучший подарок. С тех пор как мы встретились в 1992 году, она с каждым днем значила в моей жизни все больше и больше. И, разумеется, в моем кино. Я люблю ее грацию танцовщицы, которая светится в самых обыденных движениях. Мы никогда не чувствуем стеснения, которое бывает, когда актриса замужем за «своим» постоянным режиссером. В периоды, когда съемок нет, мы редко говорим о работе. Однако это не значит, что Алессандра не участвует в творческом процессе. Наоборот. Особенно меня восхищает в ней ее инстинкт. Тот инстинкт — и та интуиция, — которым женщины обладают в тысячекратной степени и который позволяет им находиться в контакте с тем, что я называю великим замыслом Вселенной. Тот инстинкт, который делает их внешне иррациональными и лишенными логики, но который приведет нас — если мы рискнем за ним последовать — гораздо дальше, чем весь мировой разум, вместе взятый.