Хайнц Прюллер. - История Больших Призов 1971 года и людей их проживших.

"Икс и Регаццони, c'etait dur, это было жестко", - сказал Зифферт, отряхнул руки и сказал вспотевшему имениннику Стэнли: "Так что теперь я должен победить для Вас в следующем Гран-при". А следующий состоится в Цельтвеге.

Регаццони потерял в лице Зифферта одного противника, но приобрел двоих: снижающаяся из-за поломки выпускной трубы мощность мотора и сохранившиеся, несмотря на новый каркас, вибрации, возникавшие, правда, только на подъемах, при полном ускорении. Север не хотел получить второе место "в наследство", он должен был его завоевать. Следовательно, он грозил Регаццони кулаком до тех пор, пока Клей не освободил траекторию для обгона. Петерсон получил "привет" от неровностей трассы - облицовка радиатора сломалась, нужно было заехать в боксы, чтобы ее оторвать, что отбросило Ронни на 5-е место, позади Андретти. Марио заметил, что амортизаторы были слишком мягкими, и прилагал все усилия, чтобы быть оптимально быстрым и "при этом не вылететь с трассы". У Фиттипальди вытекло все масло, его следы можно было найти на радиаторе, шлеме, даже на обтекателе воздухозаборника преследовавшего, но скоро сдавшегося Шенкена. Наоборот, Сертиз жаловался, что Шенкен "поднимает столько земли и мусора, что они попадают мне в кокпит и блокируют дроссельную заслонку".

Еще хуже обстояли дела у Штоммелена, партнера Джона, о "хождении по мукам" которого публика и не подозревала. "Хуже всего - люди на краю трассы, которые подхлестывали меня". А Рольф становился все медленнее. Чем больше пустел бензобак, тем более нервным становился TS9. Много раз уроженец Кельна "едва не вылетел". Перед каждым поворотом он испытывал страх при торможении, но остановился только после 10-го круга - и был послан обратно Гевином Фрю. С мыслью "лучше десятым, чем в отбойнике или мертвым", Штоммелен ехал через страдания, свою"самую тяжелую, плохую и страшную гонку" до конца.

Избежавший проблем Стюарт ни много, ни мало, а семь раз улучшал рекордное время круга, пока его не превзошел Север, показав 7:20,1. С 4-го круга Стюарт шел, не превышая 9500 об/мин. Однако, только-только, как Тирелл подготовил свой сигнал "9000", Джеки услышал сзади неладное: "шум мотора стал вдруг слышим гораздо громче, чем обычно. Я уже испугался: вот, довел отрыв до 40 секунд, и теперь сломается машина". Однако через несколько секунд Джеки с облегчением понял, что мотор в порядке. Просто из уха выпала защитная затычка Oropax. Если бы ему не надо было внимательно смотреть за следами масла, то Джеки охотно бы улыбался себе в зеркало заднего вида. Вторая в истории двойная победа Tyrrell была гарантирована. Снова на сцене Формулы 1 играет "Полный триумф".

Третий, Регаццони, после победного праздника бросил свой кубок в распахнутые руки Форгьери. Потом боксы Ferrari занавесили, но через щелочку были слышны возбужденные голоса. "Во времена кризиса", - говорил мне Тирелл, "самое тяжелое, сплотить команду, а я понимаю, что Икс сбежал. Напротив, общее празднование победы - самое простое дело в мире".

Стюарт и Север перебрались в транспортер Tyrrell и выглядели совсем не высокомерно, а скорее, как мужчины, выполнившие свою работу на день. Стюарт, на сей раз одетый в черное, весело напевал: "Женева… милый дом", радовался "домашним каникулам", жене и детям. Он забрался в частный вертолет, который доставил его до кельнского аэропорта, и ускользнул из "зеленого ада" так же быстро, как справился с ним, во второй раз с победой, начиная с 1968 года. То, что не он, а Север - теперь держатель нового рекорда круга, Джеки узнал только из газет.

Икс, должно быть, уже сидел в самолете на Брюссель, поэтому наиболее удрученным гонщиком, остававшимся на "Ринге", был Рольф Штоммелен. Он растерянно сидел на корточках в транспортере. Я еще никогда не видел его таким разбитым, почти больным от разочарования. И это именно здесь, на Нюрбургринге, где на прототипах Рольф часто показывал, как быстро он может ездить, где он в 1969 году, в своей премьерной гонке на монопостах, отважно пересек финишную черту на горящем Lotus Формулы II Риндта.

Рольф Штоммелен стал первым настоящим немецким пилотом Гран-при со времен графа Берге фон Трипса, поскольку его спонсоры посчитали, что, несмотря на триумфы с Porsche, "самая великая музыка играет только в Формуле 1". В 1970 году Рольфу в Brabham "больше всего понравилось то, как много Рон Торанак понимает в машинах". В финансовом смысле он не нашел среди гонщиков "среднего класса, поскольку одни получают много, другие, как я, не зарабатывают ничего". Десять очков и одиннадцатое место в чемпионате в год дебюта были гораздо большим, чем можно было ожидать. Это если Рольфа мерять не по масштабам Регаццони или Фиттипальди, а по тому, что, например, в 1970 году Петерсон не завоевал ни одного очка, а Север - только одно.

В 1971 году, в Surtees, Штоммелен надеялся выделиться еще сильнее и заработать немного больше денег, чем в предыдущем году.

Сертиз говорит сегодня, что он планировал "так воспитать Рольфа, что он смог бы заменить меня как гонщика". Теперь перегруженный "Большой Джон" снова спекулирует мыслями об уходе, примерно в середине сезона 1972 года. Он говорит, что будет в будущем сначала заключать контракты со спонсорами, и только потом - с гонщиками, т.е. строго разделять эти направления. И гонщики должны "сначала думать о команде, и только потом - о себе". В 1971 году "с этой точки зрения не получилось".

А еще распространяются слухи, что Рольф отклонил предложение переселиться в Англию и будто бы был "незаменим в Кольне во время раздачи автографов", когда требовался для тестов.

Что бы ни вынашивали в соответствии с контрактами Рольф, его спонсоры и Сертиз, это должно остаться только их внутренним делом. Но существует пункт договора о том, что Рольф не должен быть каким-либо образом ущемлен в материальной части. Однако он получил новые, сильно экономящие вес легкосплавные колесные диски только после того, как Джон их использовал уже в трех гонках. А в Нюрбургринге вообще не получил. До тех пор внутреннее состязание в том, кто из двоих быстрее, имело счет 3:3, как по квалификациям, так и по гонкам. Впрочем, с моторами и шинами было похоже.

Когда он только начинал в Формуле I, то был бесконечно счастлив: "В Porsche надо было, как солдату, стоять по стойке смирно", - сказал он мне в 1970 году в Кялами, - "а в Формуле 1 ты намного более свободен и сознателен, поскольку она требует собственных решений". Сегодня он неприкрыто говорит, что его соперники в Гран-при "остались ему более или менее чужими", что он гораздо чаще находил лучших друзей по гонкам в команде на прототипах Alfa Romeo, которую из-за большого числа очкариков называли также "командой слепых". "Мы не особенно быстры", - улыбался Рольф еще в 1970 году, "но веселы". Очень близок ему был Пирс Кэридж, позднее Пескароло и Галли.