Вольфганг Ганс Путлиц - По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата)

— Не беспокойтесь. Об этом я уже позаботился. Если вы согласны, можете получить визу в течение двух недель и уже на следующий месяц приступить к работе у меня в Нью-Йорке или на моей ферме в Коннектикуте.

Конечно, я был согласен. Едва г-н и г-жа Левине скрылись в своем автомобиле в тропических зарослях за первым поворотом от Ньюкастла, как мы с Вилли от радости заплясали на веранде.

Обещанные визы действительно прибыли через две недели, и англичане согласились нас отпустить. Неожиданные затруднения возникли только в последний момент с канадцами. Они потребовали от меня 58 фунтов 15 шиллингов 6 пенсов за продовольствие, полученное Вилли и мною за это время. «Имперцы» заявили, что их бухгалтерия якобы не имеет указаний о выплате этой суммы.

Наших денег только-только хватало на проездные билеты. Если бы я уплатил канадцам, мне понадобилось бы затребовать ту небольшую сумму, которую я в прошлом году оставил у свого друга в Нью-Йорке. Я не видел причин для того, чтобы бросить эти деньги в глотку правительства его величества за гостеприимство, оказанное мне на Ямайке, и приехать в Нью-Йорк без гроша в кармане. Переговоры тянулись несколько дней, пока вопрос не был разрешен. Я думаю, что сэр Артур Ричардс на свою ответственность выдал эти 58 фунтов 15 шиллингов 6 пенсов из кассы колониальной администрации.

В день нашего отъезда секретарь администрации пригласил нас на прощальный обед в красивый и элегантный отель «Миртл-бэнк», где обычно встречалось избранное общество Ямайки. Ровно десять лет назад я сидел в этом же зале, когда приезжал сюда с Гаити. Тогда здесь собиралось пестрое общество, состоявшее из туристов. Теперь присутствовали почти только военные, в большинстве американцы. Уже по этому внешнему признаку было видно, что американцы оттеснили на острове англичан на второй план. За несколько десятков устаревших эсминцев британское правительство было вынуждено прошлой осенью предоставить американским вооруженным силам морские и военно-воздушные базы в своих карибских владениях. На Ямайке американцы тоже приступили к строительству крупных аэродромов. Они привезли с собой деньги и на первых порах предоставили заработок многим тысячам безработных туземцев. Но англичане, проживавшие на острове, относились к американцам, как к чуме. Секретарь колониальной администрации нисколько не скрывал своих чувств к этим пришельцам.

— Если бы проклятый Гитлер не сидел у нас на шее — сказал он, — мы не пустили бы сюда этих господ в иностранной форме.

Случайно мы опять попали на «Верагуа», и нас разместили в тех же каютах, откуда столь невежливо высадили тогда на рассвете. Но теперь белоснежный пароход вез нас на свободу, и мы были уверены, что не попадем снова за колючую проволоку. Правда, сейчас на борту было скучнее, чем тогда, и все же путешествие через тропические воды было чудесным.

На пятый день плавания около полудня мы вновь увидели небоскребы Манхэттена и, минуя статую Свободы, вошли в Гудзонов залив. Когда мы подошли к причалу, то уже издали заметили белоснежный костюм г-на Левине, который махал своей панамой. Он сопровождал нас при проверке документов и лично доставил в свой роскошный отель в нижнем конце Пятой авеню, где у накрытого стола, уставленного кофейными приборами, нас ожидала его жена.

Было решено, что я тем же вечером уеду с ним в его машине на ферму в Коннектикут, а Вилли пока снимет комнату в какой-либо недорогой нью-йоркской гостинице.

Я провел в Коннектикуте два дня за переговорами с г-ном Левине по поводу нашей предполагаемой книги. В первое же утро к нам пришел знаменитый г-н Валтин, проживавший по соседству. Он был гигантского роста и носил огромные темно-синие очки якобы для того, чтобы его не узнали охотившиеся за ним агенты гестапо. Был ли он действительно коммунистом, я не знаю, но что он не немец, я понял без всякого труда. Неоднократно я пытался заговорить с ним на нашем родном языке. Вряд ли он понимал меня и все время снова переходил на английский, потому что по-немецки не мог грамотно выговорить ни единой фразы. Он имел очень смутное представление о Гамбурге и других немецких городах, в которых, как он пишет в своей книге, якобы пережил самые удивительные приключения. Я узнал, что он сын немецкого матроса и англичанки, родившийся и выросший где-то на Цейлоне. [300]

Вскоре мне стало ясно, что Левине и меня хочет использовать в качестве марионетки, которая служила бы центральной фигурой вымышленной сенсационной истории. Хотя мне очень хотелось иметь сто тысяч долларов, пойти на это я не мог. Левине проявлял очень мало интереса к действительным случаям, о которых я мог рассказать: все казалось ему недостаточно захватывающим. Когда он заметил, что со мной не сделаешь бизнеса, его дружба стала быстро остывать. Он доставил меня на вокзал, и мы расстались навсегда.

Левине больше не давал о себе знать. Однако его имя нередко попадалось мне на глаза. Когда вскоре после моей поездки в Коннектикут Гитлер напал на Советский Союз, я читал во многих больших нью-йоркских газетах статьи за его подписью, в которых подробно разбирался вопрос, придет ли Советскому Союзу конец через две недели или через два месяца. После войны он стал одним из духовных отцов пресловутого боевика американской пропаганды — книги «Я выбрал свободу», которую якобы написал перебежчик из СССР Кравченко. Позднее, при правительстве Эйзенхауэра. Левине сделался одним из наиболее влиятельных закулисных заправил многочисленных антисоветских организаций в Соединенных Штатах и Западной Европе.

Я был несколько удручен тем, что так быстро рухнули мои надежды на сто тысяч долларов. Но по крайней мере с помощью г-на Левине я выбрался из заточения на Ямайке и мог теперь свободно передвигаться по Соединенным Штатам Америки.

В нью-йоркском отеле «Шелтон» на Лексингтон-авеню в комнате Вилли, куда внесли вторую кровать для меня, мы обсуждали, что же нам предпринять дальше.

Впервые в жизни мне стало ясно, какое огромное различие существует в сознании и во всем отношении к жизни человека в зависимости от того, принадлежит он к богатому или к бедному классу общества. [301]

Еще никогда я не был в таком положении, когда бы мне приходилось все время думать о средствах к существованию. Мне казалось, что между мной и будущим лежит страшная пропасть, особенно когда я вспоминал, что все мое состояние ограничивается суммой в четыреста долларов. Я не знал, что будет, когда они иссякнут. Вилли не разделял моего страха. Он говорил:

— Большинство людей нуждается всю жизнь; многие были бы рады иметь четыреста долларов. Мы должны найти какой-нибудь заработок, прежде чем истратим все деньги.