Игорь Тимофеев - ИБН БАТТУТА(ЖЗЛ-364)

Следующая остановка в Самарканде. Многое Ибн Баттута знал об этом прославленном городе. И не только из сочинений арабских географов. Весь мусульманский мир пишет на бумаге, именуемой самаркандской, и нет лучше ее нигде, хоть пройди весь белый свет от Магриба Д° страны Син. Тайны ремесла были заимствованы у китайцев, плененных в битве на Таласе в 751 году. С той поры и распространились по всему Самаркандскому Согду водные толчеи, в которых размельчали коноплю и другие волокнистые материалы для подготовки бумажной массы.

А какие в Самарканде выделывали ткани! Серебристый симгун, самаркандская парча, красная ткань - мумараджал, льняная - синизи, тончайшие шелка всех цветов и оттенков - все это вывозилось отсюда крупными партиями и шло нарасхват на рынках ближневосточных городов.

А еще был славен Самарканд своими невольничьими рынками. Сюда отовсюду везли пленников, захваченных во время набегов и междоусобных войн, и местные работорговцы годами готовили их к будущей нелегкой судьбе, терпеливо обучая юношей военному делу, девушек - пению и танцам. Немало юношей, доставляемых сюда в оковах, впоследствии становились отважными воинами и, продвигаясь по лестнице военной карьеры, достигали важных государственных постов и даже основывали собственные династии.

А какие дела вершились в скрещении главных улиц Самарканда, на купольном перекрестке, именуемом на местном наречии «чарсу»! Здесь находились конторы менял, ворочавших огромными деньгами, здесь выдавались баснословные ссуды и учитывались векселя, подписанные банкирами Дамаска и Багдада, Исфахана и Дели.

Все это в прошлом. Чингисовы орды раскаленным утюгом прошлись по Самаркандскому Согду, не пожалели ни старого, ни малого. Рушились, превращаясь в пыль и тлен, древние самаркандские стены, и громкая слава торгового города уходила, как вода уходит в песок,

Но убить все живое еще не удавалось никому. Шли годы, и жители Самарканда, разбежавшиеся кто куда, постепенно возвращались к разрушенным очагам и по кирпичику вновь складывали то, что стояло веками и будет стоять еще много веков. Город без крепостных стен похож на птицу без перьев, но по берегам арыков, как прежде, поскрипывают водоподъемные колеса, и журчащие ручейки разбегаются в разные стороны, туда, где буйно разросшиеся сады, как и встарь, изнемогают под тяжестью плодов.

Далее следуют города Хорасана - Термез, Балх, Мерв, Нишапур, Герат.

«В Хорасане четыре больших города, - вспоминал Ибн Баттута. - Два из них населены людьми, и это Герат и Нишапур. Два других разрушены до основания, и это Балх и Мерв».

За горами, покрытыми снежными шапками, лежит Индия. Огромный караван еще только втягивается в горное ущелье, а на восток уже мчатся гонцы, торопясь доставить в Дели депеши о приближении торговых гостей.

«Услышанное не сравнится с увиденным», - утверждает арабская поговорка. И это поистине так. Целый ворох небылиц тебе с готовностью выложит всякий, кого ни спроси, а копни поглубже - и выяснится, что незадачливый словохот ни разу в жизни не ступил ногой дальше городского рынка, и все, что он знает, почерпнуто из баек, на которые так горазды бродячие проходимцы, развлекающие публику в странноприимных домах.

То, что Ибн Баттута видел своими глазами в маленькой деревушке по пути в Мултан, показалось ему чудовищным и невероятным.

По пыльной деревянной улице двигалась странная процессия. Впереди шли барабанщики и трубачи, за ними верхом на конях следовали женщины в дорогих одеяниях, благоухающие жасмином и розовым маслом. Каждая из них держала в правой руке кальян, в левой - миниатюрное зеркальце. Люди бежали рядом, стараясь дотронуться до поводьев, что-то кричали, размахивали руками. Женщины смеялись им в ответ, позвякивали серебряными побрякушками.

«Вместе с ними, - писал Ибн Баттута, - мы проехали около трех миль и добрались до тенистого места, где было много воды и деревьев. Там были разбиты четыре палатки, в каждой из них - горка камней, а между палатками - бак с водой. Солнце не проникало сквозь густые кроны, и казалось, что мы находимся в аду. Подъехав к этому месту, женщины залезли в бак и там, под водой, сняли с себя одежды, которые тут же были розданы нищим. Из воды они вышли в грубых холщовых рубищах, подвязанных у талии. Неподалеку от бака в низине был разожжен костер. Чтобы пламя было выше, в него лили кориандровое масло. Вокруг стояли пятнадцать мужчин с вязанками хвороста и еще около десяти человек с сухими поленьями. В ожидании женщин у костра собрались трубачи и барабанщики. Несколько мужчин прикрывали огонь белым полотнищем, чтобы женщин не смущал его вид. Одна из них приблизилась к костру и резким движением вырвала полотнище из их рук. Затем она сложила руки за голову и бросилась в огонь. В тот же миг грохнули барабаны, запели трубы, и мужчины стали подбрасывать в костер вязанки хвороста. Поднялся страшный крик. Глядя на все это, я чуть было не упал с коня. Мои спутники побрызгали на меня водой, умыли лицо, и я уехал».

Что и говорить, зрелище непривычное! Но непривычное встречается в Индии на каждом шагу, и обряд самосожжения вдов - это только начало. «Живешь среди птиц - говори по-птичьи», - учили древние индусы. И в этом был глубокий смысл: в чужих краях запасись терпением и не спеши со своим мнением, помни, что тот, кто быстро говорит, медленно думает.

В первые дни Ибн Баттута старается больше молчать, неторопливо приглядывается, прислушивается к разговорам купцов, исходивших Индию вдоль и поперек. Он чувствует, что скоро произойдут важные перемены в его судьбе, и готовится к ним загодя, без суеты, расчетливо прикидывая, как бы в чем не прогадать. Всего несколько дней провел он в Мултане, а уже знает, что почем и какой товар дороже других ценится султаном. Бесстрашно залезая в долги, Ибн Баттута приобретает лошадей и верблюдов и грузит на них мешки с хорасанскими стрелами. За них султан Мухаммед, страстный любитель охоты, по словам бывалых людей, не пожалеет ничего.

Передышка в Мултане одинаково выгодна гостям и хозяевам. Гости пополняют здесь свои припасы, перепаковываются, набираются друг у друга опыта и ума. Хозяева тем временем внимательно приглядываются к гостям, выясняют, откуда и с каким товаром прибыли, на что рассчитывают в столице. Тех, кто побогаче или повыше рангом, правитель Мултана Кутб аль-Мульк приглашает к себе и за дружеской беседой незаметно выпытывает все, что ему необходимо знать; с иными познакомятся направленные в караван-сарай соглядатаи и обстоятельно доложат эмиру о каждом из них, чтобы он, подытожив собравшиеся у него сведения, отписал султану пространное письмо, которое задолго до выхода каравана будет вручено гонцам царской почты.