Геннадий Ананьев - Котовский

- Товарищ Котовский! Товарищ комбриг!

Врачи ахнули. Оказывается, это знаменитый Котовский!

Красноармейцы окружили комбрига. Радовались столь неожиданной встрече.

В Брянске, как вскоре выяснил Котовский, собралось довольно много бойцов из 45-й дивизии. Залечившие раны, выздоровевшие после тифа красноармейцы направлялись в свои части. Но никак не могли выбраться из Брянска. Пассажирские поезда не ходили, в товарные их не пускали.

- Сейчас разберусь, - решительно заявил Котовский и направился в кабинет начальника станции.

Вошел без стука. Остановился возле стола и спросил строго:

- Почему не отправляете красноармейцев на Южный фронт?

- С кем имею честь?..

- Я Котовский, комбриг. Требую немедленной отправки всех красноармейцев! В противном случае ваши действия будут рассматривать как умышленный саботаж!

Вытащили из какого-то заросшего лебедой тупика старенький вагончик, высвободили от не очень срочных грузов и один из вагонов в готовом к отправке составе, поставили в них «буржуйки», соорудили нары. Все было сделано быстро, и вот уже набитые до предела теплушки вновь сформированного эшелона тронулись в путь.

В одном из вагонов, поближе к печке, расположились молодые врачи и комбриг.

Не успели отъехать от Брянска несколько десятков километров, как заскрипели тормоза. Состав замер, и тишину разорвал гудок. Длинный, тревожный.

- А может, машинист нас кличет? - предположил кто-то из бойцов.

- Верно. Сигналит, - поддержали остальные. - Не банда ли?

- За мной! - скомандовал Котовский, первым выпрыгнул из теплушки и побежал к паровозу. Красноармейцы за ним, винтовки наперевес.

Оказалось, путь разобран. Рельсы разбросаны, шпалы выворочены, порублены.

Почесали затылки, похвалили машиниста, сумевшего остановить состав своевременно, и принялись восстанавливать путь. Валили деревья, вырубали шпалы и укладывали в старые гнезда. Торопились - фронт ждет бойцов…

После этого случая машинист повел паровоз осторожнее. Кто знает, что там впереди. Ночами и вовсе старался отстояться на каком-либо полустанке, а еще лучше на станции. И не зря. Еще не один раз приходилось красноармейцам вместе с паровозной бригадой восстанавливать пути.

Не хватало топлива. Приходилось самим заготавливать дрова, чтобы добраться до очередной железнодорожной станции, где, возможно, есть уголь.

И здесь, как в бою, Котовский не отставал от красноармейцев, трудился до изнеможения. Холодная испарина выступала на лбу, ноги казались ватными, но Григорий Иванович, все пилил и пилил. А бойцы, тоже изрядно уставшие, не замечали состояния командира.

Только Ольга Петровна Шакина несколько раз просила его:

- Григорий Иванович, вам нельзя перенапрягаться. Вы еще не совсем здоровы.

Котовскому приятна была забота молодого симпатичного врача, и он отшучивался:

- Меня в плуг в пору впрягать.

Вот наконец тендер заполнен до отказа. В котлах поднято давление, машинист дал гудок, паровоз рванул, лязгая сцеплениями вагонов и, натужно отпыхиваясь и пробуксовывая, потянул вагоны на подъем.

От Брянска до Харькова состав шел более двух недель. Чтобы наверстать упущенное время, Котовский планировал лишь побывать в штабе 14-й армии (ей подчинили 45-ю дивизию), чтобы доложить о своем прибытии, и сразу же вместе с бойцами двинуться к Екатеринославу, где вела бои его бригада.

- Проситесь к нам, - посоветовал молодым врачам Котовский, с которыми он уже сдружился. Но больше всего та просьба относилась к Ольге Петровне.

Григорий Иванович дождался, пока те получат направления, чтобы, если кто попадет в 45-ю дивизию, взять с собой. А когда узнал, что Ольгу Петровну Шакину назначили в их дивизию, обрадованно воскликнул:

- Хоть одного настоящего врача привезу!

Пока Котовский с группой красноармейцев, довольно уже внушительной (он собирал всех, кто догонял свои части), добирался до Екатеринослава где поездом, где подводами, ибо путь был поврежден настолько, что восстановить его своими силами красноармейцы не могли, город освободили от беляков. Город отдыхал от залпов карателей, от грабительских налетов бандитов, убирал виселицы с площадей и улиц, торжественно и печально хоронил героев-подпольщиков.

Котовский рвался в свою бригаду, но в штабе дивизии ему приказали формировать новую кавалерийскую часть. Костяком ее должен был стать полк Нягу и другие подразделения 2-й бригады и дивизии. День прошел в хлопотах, в согласовании организационных вопросов, а вечер оказался свободным. И он разыскал Ольгу Петровну, пригласил ее в кино.

Фильм был тяжелым: «О семи повешенных». Когда они вышли из кинозала, Котовский облегченно вздохнул, а потом сказал:

- Все это я пережил!

В тот вечер Оля узнала о годах его ссылки, о побегах, о смертном приговоре.

Потом они молча гуляли по темным улицам. Ольгу глубоко взволновала услышанная исповедь, он же вновь переживал все то, что, казалось, уже забыто в вихре боев и событий.

- Вы очень похожи на мою маму… - прервал он наконец молчание и, сделав паузу, словно собираясь с духом, заявил решительно: - Я получил приказ формировать кавалерийскую бригаду. Очень прошу, чтобы вы были у нас.

Снег скрипит под копытами нетерпеливо гарцующих коней, солнце искрится на заиндевевших крупах, на поседевших гривах, брызжет сотнями радуг на снегу, пробиваясь сквозь пар, легким туманом окутавший полки… Там вскинулись в небо пики, там сверкают клинки, взятые «на караул»… А у кого нет ни пик, ни клинков, те сжимают в руках обрезы ружья.

Григорий Иванович проводит смотр полков своей новой бригады. Вместе с ними начальник штаба Юцевич, комиссар Христофоров. Все пестро, все разномастно. Вот вислоухая кобыла с крестьянской веревочной уздечкой… Для этой лошадки привычней хомут и тяжелый воз, а не седло.

А вот всадник в венгерке восседает гордо на казацком седле, под которым яркий, парадный потник. Шинели, пальто, венгерки, стеганки, шапки, папахи, замасленные кожаные картузы - вот уж поистине с миру по нитке…

В строю испытанные и закаленные в сражениях бойцы. Многие из них участвовали в героическом прорыве Южной группы, иные партизанили в тылу деникинцев и петлюровцев.

Только два бывших махновских полка. Крымский и Таврический, которые добровольно после взятия Александровки перешли на сторону Красной Армии и вот теперь влились в бригаду Котовского, еще неизвестно, как поведут себя в бою…

А вот и тачанки - гордость кавбригады. Тоже от махновцев перешли. 8 января 1920 года Махно был вручен приказ командарма-14 о переброске подчиненных ему частей в район Гомеля для борьбы с белополяками. «Махновцы, - писал командарм, - должны не только свои хаты защищать, но, как и вся РККА, бороться на других фронтах. Если они этого не пожелают сделать, значит - они враги и изменники».