Василий Ершов - Лётные дневники. Часть 4

Поистине, проверяющий должен быть талантлив.

Приходим на самолет. В штурманской ко мне уже подошли: надо взять сверх загрузки двоих, своих, с билетом, и т.п. Я узнаю количество зарегистрированных пассажиров: 163, одно место свободно. Отправляю людей в отдел перевозок: оформляйте как положено, 165-го возьму на приставное кресло, согласно указанию командования.

На самолете приставных кресел в вестибюлях оказывается почему-то не шесть, а только четыре. И четыре бортпроводницы. Значит, отпадает, нарушать нельзя. Но подходит еще парнишка, свой, аэрофлот, с билетом… И тут дежурная привела еще одного, своего, какого-то нагловатого мастера спорта, в аэрофлотовской форме, но с галстуком-лопатой, партикулярной расцветки. Всем надо улететь.

Начинаем разбираться с дежурной, с проводницами: они не шибко-то желают уступать свои места пассажирам. Хотя в полете пользоваться своими законными приставными креслами им вряд ли придется: некогда сидеть, будут толкаться на кухне, на контейнерах.

Я твердо говорю, что когда обещал, то рассчитывал на то, что оного перевозки оформят 164-м, другого – 165-м, на приставное. Но приставного нет, а… Меня перебивают, что – нет, обоих на приставные, – вот же они, эти кресла; а проводницы на контейнерах, как всегда… ну очень нужно… и вот еще мастер спорта.

Аэрофлотовец со служебным билетом скромно мнется у обреза двери. Все просят, умоляют.

Я не могу, не хочу нарушать. Даже 165 в данной ситуации нельзя брать: некуда по закону. Но скрепя сердце уговариваю проводниц взять этих двоих, мужа и жену: наши, в отряде работают. Ладно, девчата согласились уступить свои места супружеской паре. Иду в кабину: до вылета 15 минут, а я еще не проверял оборудование.

Дежурная на принцип: не берете моего мастера спорта – и ваши не улетят.

Стоп! Все, провокация! И экипаж, и проводницы дыбом: не берем ни-ко-го. Точка.

Дежурная принимается уговаривать: ей ну очень надо отправить спортсмена. Но нет: раз запахло паленым, никаких уговоров. Все по закону.

Ушли. Судорожно готовимся к полету. Успокаиваюсь лишь в воздухе, на эшелоне. Отдых…

И так – почти каждый полет. Жалко людей, конечно, но на будущее – всё. Зарубил: никому никакой поблажки. Свой, чужой, друг, родственник, – только по закону. Так легче и безопаснее во всех отношениях.

Слаб человек… А что людей жалко – так они тебя пожалеют…

Господи, дождусь ли того времени, когда этих зайцев не будут пускать под самолет?

В Горьком Витя точно вывел к 3-му развороту, зашли и сели в автомате.

А вот в Киеве работали соседи с другой полосы, и в эфире стоял гвалт. Мы вроде и подготовились к заходу: обогнали верхом «туполенка», чтобы не путался под ногами на снижении. На кругу Борисполь нас предупредил, что мы заходим первыми, а за нами очередь. Потом нас вынудили зайти по такой малой коробочке, что мы едва успевали все выпускать и гасить скорости, читать карту и вести связь. Развернувшись вокруг собственной пятки, выполнили четвертый; тут отказ СТУ; я краем глаза лишь заметил выпавший бленкер на приборе, а Витя (чует кот, чье сало съел!) украдкой вдогонку включил забытый тумблер командных стрелок, но автопилот мы уже выключили; Леша растерял на секунду стрелки, а я увидел, что обе полосы довольно близко, и восьмым чувством помня, что всё бегом, – молча успел довыпустить закрылки на 45, исправил и загнал Леше стрелки в центр, вышел на связь с посадкой, с досадой понужнул Витю, завозившегося с нашей дурацкой шторной картой, – но успели сделать всё.

Сел Леша; сзади повис Як-42, я взял тормоза… со злорадной усмешкой проскочил 13-ю и покатился не спеша к 14-й РД, вслух матеря службу движения и почему-то желая, чтобы невинный Як-42 угнали на второй круг. Потом опомнился: 14 РД скоростная; я успел срулить, и Як-42 плюхнулся тут же следом, а на него садился уже тот, обогнанный нами «туполенок».

Короче, скомкали нам заход, выжали как лимон, мы еле выкрутились. А ведь так все было хорошо рассчитано. Но уж такая работа, что иной раз зажмет непредсказуемо, и вылезаешь на восьмом чувстве.

Часто перечитываю старые записи и вижу: иногда сам себе противоречу. Нелогично? Что ж, поищите везде одну строгую логику – упретесь в целые завалы нелогичностей. Мы же живые люди.

Скучна была бы жизнь, расписанная по логическим коэффициентам. Да и всем коэффициентам я предпочитал всегда живое человеческое сердце. Страшновато было бы ощущать, что я – живой, знакомый, родной и так собою любимый я, – уже расписан где-то по индексам и пунктам, и что кто-то меня уже прикидывает, логически проигрывает, закладывает в память машины…

Нет уж, лучше на пенсию, а незавидную коэффициентную судьбу пусть мыкает молодое поколение, которое так рвется к летной романтике.

Гайки жмут, и тем из нас, кто начинал лет эдак двадцать пять назад, еще на Ли-2, это особенно заметно. Так и кажется, что давит, давит пресс, поворачивается и поворачивается намасленный винт, а ты уже синеешь, тужишься, тужишься, невмоготу… как-нибудь цвиркнет из тебя во все стороны кровь с дерьмом – и все, отработал а Аэрофлоте. Буквы, буквы, запятые, тире… Закрыли скобку. Задавили.

Но будь оптимистом. Штурвал из твоих рук никто не вырвет, и пока летаешь, будут, будут вставать на твоем небесном пути прекрасные рассветы, как бы и что на тебя ни давило.

20.07.Статья Герасимова в «Правде» сыграла свою роль. Васин вернул нам прежние эшелоны, и теперь 11600 снова можно занимать без ограничения полетного веса. Как просто. Значит, боятся они гласности.

Наконец-то сняли ограничения по скоростям с закрылками на наших стареньких 124-й и 134-й. Слава богу, теперь практически отпадает вопрос о закрылках на 28 – нет нужды; да и РЛЭ трактует этот, разрешенный недавно заход очень скользко: в соответствии с графиком… которого там нет.

Разрешили нам, сибирякам, носить форменные рубашки с коротким рукавом. Ну прямо прогресс!

О чем еще мечтать. Летаем умеренно, пока усталости особой нет. А впереди еще два месяца. Надо беречь силы и отдыхать при любой возможности. Валера двадцать дней отдыхал, теперь наконец Витя пошел. Хорошо, что командование, хоть таким образом, хоть по частям, но дает людям возможность восстановить силы.

20.07.В штурманской шашкентского аэропорта шел спор. Сидящие в разных углах дежурные штурманы, оба бывшие летчики, завели разговор о работе и взаимодействии экипажа современного самолета. Тот, что летал на МиГ-15, никик не мог понять, как это пилот на взлете не смотрит на прибор скорости, а верит докладам штурмана. Как это – я, пилот, на взлете не контролирую скорость. Абсурд!

Или еще: как это – самому не управлять режимом двигателей, а давать команды бортинженеру.

Оппонент, летавший командиром Ту-154, возражал. А я, с ходу включившись в разговор и приведя свои аргументы и примеры, подумал: вот, оба летчики, а понять друг друга не могут.