Владимир Вернадский - Коренные изменения неизбежны - Дневник 1941 года

Вчера занимался с Аней отделкой предполагаемой лекции «О геологических оболочках Земли как планеты». При этой отделке для меня выяснилось, что планетная — микробная — жизнь широко распространена.

7.XII приехали Алексеевы, Фрейманы[157]. Ехали в холодных теплушках, а из Петербурга — на аэроплане с минимальным багажом. Условия <���жизни> в Петербурге крайне тяжелые — письмо Е. Г. Ольденбург[158] рисует тяжелую картину. Битвы <���идут> около Охтинского моста — в сущности, в городе. Все недостатки аппарата сказались. Некоммунисты сейчас ведущие, а патриотизм народная масса. Государственный человек — один Сталин. «Аппарат» ниже среднего — посмотрим, не явятся ли <���новые> люди.

Щербатской и Ляпуновы убедили Алексеева прочесть <���доклад> о Ленинграде. И я, и Зелинский были в ужасе — а Василий Михайлович не понимал <���положения дел>. Я вспомнил Сергея <���Ольденбурга> и вспомнил выступление Василия Михайловича, когда он переживал тяжелые «политические» преследования. В конце концов <���это> кончилось скандалом. Кажется, мои и Зелинского уговоры подействовали, и он <���В. М. Алексеев> согласился не делать публичного доклада и рассказать <���о положении в Ленинграде> у нас в комнате. Но слух пошел, и в комнату набилось много народу, и опять перешли все в столовую. Бах прислал запрещение <���доклада>, так как он <���В. М. Алексеев> не получил предварительного разрешения.

7.XII.1941 Англия объявила войну Финляндии, Румынии и Венгрии. Узнали через радио — очень здесь плохое.

Вчера утром по радио узнали ответ Японии на ультиматум из США. Японцы бомбардировали Гавайские острова без объявления войны.

Оба с Наташей лежим — грипп.

Поворот в военных событиях — впечатление <���большое>. Сегодня утром <���слушали> радио, которое указало, что немецкое наступление, начавшееся 1.XII, от Москвы отбито с огромными потерями немцев в людях и вооружении. Впечатление такое, что немцев стремятся <���скорее> уничтожать, чем брать в плен.

Варварство немцев — я думаю — не может пройти без той или иной формы суда.

Сегодня — несколько дней нормальная t°, и я встал с постели. Насморк и недомоганье. — «Грипп». Сегодня встал, но не выхожу на воздух.

С Бергом — о моем докладе и о планетной жизни.

Он рассказывал, что как-то ему принесли сюда открытку, адресованную секретарю Академии Наук в Боровом. Там было обращение (подпись Берг не мог разобрать) к Академии в связи с судьбой члена-корреспондента Академии Наук, известного цитолога Г. А. Левитского[159], в марте 1941 года арестованного и находящегося в тюрьме в Златоусте по делу Н. И. Вавилова в очень тяжелых условиях.

Берг не принял этой открытки и направил ее к Баху.

Эти дни читал «Историю философии», изданную философским Институтом Академии Наук. Это, в конце концов, полезная книга (прочел 1/2 1-го тома) <���авторов->посредственностей.

Комическое, частью трагикомическое впечатление делают выписки из К. Маркса, Энгельса и Ленина и даже Сталина, редко Гегеля — это единственное отражение «современных» знаний — то есть середины XIX столетия в лучшем случае. Тем более что они излагают исключительно цитатами из писателей Древнего мира. Весь аппарат — критики XX века — по-видимому, не использован.

Среди коллектива авторов, по-видимому, наиболее знающий Асмус, может быть, Дынник. Трахтенберг мне неясен, хотя он член-корреспондент. Митин (академик) и Александров — очень мало одаренные.

«Диалектика природы» <���Ф. Энгельса> — мистика, как они этого не видят. Мне пришлось, не помню также, в котором году, в Москве (после 1934 года) высказать это публично; а в другой раз ко мне подошел молодой студент и переспросил — <���верно ли>, что я считаю «Диалектику природы» мистикой, что я подтвердил и добавил, что издание ее критически не обработано.

А между тем какое благодарное поле <���для исследования истории философии, когда> не мешает религия. <���Изложение> исторического <���хода> философских концепций в атеистическом и материалистическом понимании любопытно — <���пока> нет ни одной <���такой попытки>.

Для Аристотеля <���в книге> не дано основное: <���это была> первая научная организация, <���сказавшаяся на последующих> поколениях. Я думаю, что они <���авторы> просто до этого понимания слишком <���находятся> в шорах.

Мои первые впечатления <���о древнегреческой философии> — разговоры с отцом. Он любил Платона. «Пир», «Федон», «Тимей» — впервые от него я это узнал, кажется, еще в Харькове (до 1876 года). В Париже в 1889 году я в лаборатории прочел значительную часть диалогов Платона. О Платоне позже с П. И. Новгородцевым[160] <���было> много разговоров. При сближении с Трубецким[161] — тоже. В Париже пробовал <���читать> — Плотина, Ксенофонта. Аристотеля в оригинале не читал.

Для Демокрита пропущена у них <���авторов «Истории философии»> его «Логика», на которую обратил мое внимание Piers[162]. По истории философии Древней Греции я много читал всю жизнь.

Третьего дня долго сидел Вас. Мих. Алексеев — очень пессимистически смотрит на послевоенное положение Академии. Думает, что не будут столько давать на нее денег. Петербург переживает и голод, и плохую организацию жизни нашей страны советской бюрократией. Но он недостаточно принимает во внимание, что Петербург — осажденный город во всей грозной силе XX века.

Я возражал его представлениям о будущем Академии. Конечно, сейчас — при больных и недужных президенте и вице-президентах в Свердловске и Казани все может быть. Я думаю, что структура нашей Академии отвечает потребностям послевоенного времени.

Работал с Аней — еще раз обрабатывал разрез планеты. Все углубляюсь и углубляюсь.

[1] Ненадкевич Константин Автономович (1880-1963) — химик, минералог, член-корр. АН СССР, ученик Вернадского.

[2] Кашинский Павел Александрович — гидрохимик и биохимик.

[3] Бах Алексей Николаевич (1857-1946) — биохимик, академик, директор Института биохимии АН СССР (1935-1946).

[4] Наташа — Вернадская (Старицкая) Наталия Егоровна (1860-1943), жена Вернадского.

[5] Болдырев Анатолий Капитонович (1883-1946), кристаллограф и минералог, профессор. Жертва большевистского террора, погиб в ссылке в окрестности Магадана.

[6] Шаховской Дмитрий Иванович (1861-1939) — общественный и политический деятель, историк, литературовед, публицист, внук декабриста князя Ф. П. Шаховского, внучатый племянник П. Я. Чаадаева, друг Вернадского. Жертва большевистского террора. О Д. И. Шаховском и его трагической судьбе см. записи в дневниках Вернадского 1938-1939 годов. — «Дружба народов», 1991, № 3; 1992, № 11-12. См. также: Шаховской Д. И. Письма о Братстве. «Звенья». Исторический альманах. Вып. 2. М. — СПб. 1992.