Тяпкин А.,Шибанов А. - Пуанкаре

могу там провести всю

ночь по такой причине.

Дорогой, ты уже слышал, что мадам Ринк собирается в Фонтенбло? Если это секрет, то ни слова. Во всяком случае, имей в виду, что я об этом ничего не знаю.

Да.

Это не секрет.

Сколько денег у тебя осталось?

Примерно 125 франков.

Учитываешь ли ты свои расходы?

Я учитывал первый день. Я учел карету, чтобы поехать на вокзал, к мадам Ринк и от мадам Ринк в Политехническую школу.

Нередко письма мадам Пуанкаре сыну заканчиваются трогательными и ласковыми призывами более внимательно относиться к их переписке: «Добрый вечер, мой ангел, пришли нам этот вопросник, не забывая его в своем кармане, целуем тебя».

После одной неудачной письменной работы по математике Анри разразился посланием, весьма взволновавшим его мать. Сообщая о том, что он не справился с заданием, что его обманули аналогии и что ему не хватило буквально пяти минут, чтобы воспользоваться методом, обязательно натолкнувшим бы его на правильное решение, Пуанкаре затем впадает в глубокое уныние. «Я полностью деморализован, — пишет он. — Я тебе уже говорил, что у меня нет абсолютно никакого шанса вернуться на мое старое место; [5] [5] Имеется в виду первое место, "второе Пуанкаре занимал некоторое время после поступления в Политехническую шкоду. с тех пор неудачи следуют одна за другой, и этим я обязав Гурнару, который мне устроил, по меньшей мере, громкий провал. Но, однако, если наступление мне запрещено, я хотел бы сохранить оборону без отступления, или, из-за Горной школы, по крайней мере, не отступая более, чем на один ряд, и е этой стороны уже сейчас необходимо проявить осмотрительность. С тех пор, как я здесь нахожусь, я непрерывно качусь вниз; я умел сдавать экзамены, больше я не умею; я не смог приумножить то, что я знал с начала года; если в последний раз я ожидал каверзный вопрос по физике в прошлую субботу, то имел его по астро; [6] [6] То есть по астрономии. я почти ничего не знал; я сдал, как штык, и получил 19 баллов. Я испробовал все системы, однако моя беспомощность лишь возросла; почему? Я думаю, что мне не хватает силы духа. Я не рожден для борьбы».

О многом говорит это искреннее письмо с нотой меланхолии и отчаяния, хотя они и вызваны в общем-то незначительным поводом. Неделю спустя Анри благополучно выйдет из этого приступа ипохондрии и неверия в свои силы и поспешит заверить своих родных в том, что он полностью «выздоровел» после предыдущего своего письма и не нуждается ни в какой помощи. Но поразивший его пароксизм отчаяния, видимо, не случаен. В минуту упадка духа обнажилась глубоко скрытая неудовлетворенность, истоки которой нужно искать скорее всего в несоответствии учебного режима Политехнической школы умственному складу Пуанкаре. Достаточно откровенные и прозрачные высказывания по этому поводу можно найти в некоторых его более ранних письмах. Например, в мае 1874 года он пишет матери, что не жалеет о сделанном выборе, но приходит к мнению, что работа, которой он здесь занимается, не окажется ему полезной в его будущей деятельности. «Здесь находишься, как в какой-то огромной машине, движению которой нужно следовать под угрозой того, что тебя могут обойти. Нужно делать то, что делали до нас двадцать поколений д'Х [7] [7] Условное сокращение, применяемое во Франции для наименования учащихся Политехнической школы. и что будут делать после нас 2п+1 поколений учащихся».

Это уже похоже на крик неординарного интеллекта, затянутого в конвейер централизованного и массового производства научно-технических кадров. В Политехнической школе, как нигде более, отчетливо прослеживается стремление государства наложить свою руку на образование и диктовать те нормы знания и идеалы, которые оно желало бы вдохнуть в своих будущих служителей. Политехников продуманно и целенаправленно готовят к ремеслу гражданских и военных чиновников высшего класса. Но на уме у Пуанкаре явно другое, и он прекрасно осознает никчемность большей части своих усилий, которые от него требуют и которые ему волей-неволей приходится затрачивать в процессе обучения.

В его письме упоминается вскользь Горная школа, по-видимому наиболее авторитетное в то время специальное высшее учебное заведение. Во всяком случае, вся первая троица учащихся Политехнической школы собирается поступать именно туда. Бонфуа возглавляет выпуск, имея в качестве выпускного балла 11,967. Ему досталось Полное собрание сочинений Лапласа, вручаемое по традиции лучшему питомцу Политехнической школы от Академии наук. Пуанкаре на втором месте, у него 11,807, а третье место занимает Петидидье с результатом 11,411. Но по основным физико-математическим дисциплинам и по химии Анри опережает обоих, как это видно из таблицы.

Бонфуа

Пуанкаре

Петидидье

Математический анализ

19

20

16

Механика

18

19

17,5

Астрономия

18

19,5

18

Физика

18,5

20

17

Химия

18,5

20

18

Отстает же он по таким предметам, как топография (потерял 84 балла), архитектура (потерял 82 балла) и рисунок (потерял 144 балла). С такими окончательными результатами он и приехал летом 1875 года в Нанси и почти тут же отбыл в Нант, сопровождая отца на Конгресс научных обществ.

Пансион Лавера, несмотря на весьма скромные условия, которые он предоставлял своим постояльцам, вполне устраивал Анри. Его отношение к повседневному жизненному укладу отличается строгим рационализмом, свидетельствующим о полном равнодушии к комфорту. По мере сил он упрощает свой быт, сводя до минимума даже количество обиходных предметов, которыми ему приходится пользоваться. Мадам Пуанкаре не по душе это безразличие сына к удобствам своего существования. Теперь она считает своим долгом периодически появляться в Париже, чтобы приводить в порядок его немудреное хозяйство и заботиться о пренебрегаемой им бытовой стороне жизни. В промежутках между ее наездами Анри находится под опекой мадам Оллери (семья Ринк к тому времени уже перебралась в Фонтенбло), улаживавшей его дела с прачкой, с портными и дававшей тысячу советов неисправимому рассеянному по поводу одежды, перчаток и Других бытовых мелочей.

В том же пансионе поселились некоторые из товарищей Пуанкаре по Политехнической школе, вместе с ним поступившие в Горную школу. Это высшее учебное заведение находится в Латинском квартале, на бульваре Сен-Мишель, совсем рядом с Люксембургским садом. Вчерашние политехники перешли теперь в разряд государственных служащих и даже получают определенное содержание. Считается, что по окончании обучения перед ними откроется дорога к видным государственным должностям.