Илья Веселов - Три года в тылу врага

Первым увел своих партизан на железную дорогу знаток подрывного дела Александр Макеевич Зверев. Вернулся злой и сердитый.

— Плохо, Алексей Петрович, — заявил он Лучину.

— Что плохо? Расскажи толком.

— Заложили фугас. Знали, что должен пройти эшелон. Ждали часа два. Наконец показался поезд с живой силой. Радуемся, что свалим под откос. А у нас чисто не вышло, что-то недоделано в расчетах. Половину вагонов разнесло в щепки, а остальные только тряхануло, и они остались целехоньки, даже с рельсов не сошли.

— Почему? — спросил Лучин.

— Сам не знаю. Фугас силен, а проку от него только наполовину.

— Может, закладываете его очень глубоко?

— Нет, действуем как и раньше, но такие заряды нас не устраивают.

— На инструкции не всегда надо надеяться. Ты же инженер, сам знаешь, что в любом деле жизнь вносит свои поправки. Так и в подрывном деле. Вчера было правильно — нас удовлетворяло, а сегодня нет.

Зверев снова ушел на железную дорогу Новгород — Ленинград. Подрывники по-разному закладывали фугасы, но результат был один — половина эшелона оставалась нетронутой.

Лучин ходил сам не свой, взволнован был и Федор Иванович. В конце концов не выдержали и послали сердитую радиограмму в штаб партизанского движения: «Просим разобраться в истории с фугасами». В ответ на это прислали из Ленинграда на самолете кинооператора Михаила Дементьева.

— Что они там, смеются? Нам нужны пиротехники или грамотный минер, а не кинооператор! — шумел Алексей Петрович и, скрепя сердце, включил Дементьева с его громоздкой кинокамерой в группу Зверева.

Три дня ползали подрывники около станции Костянская, чтобы днем совершить диверсию. Как назло, оккупанты усиленно охраняли участок и только на четвертый день удалось подорвать эшелон с танками, автомашинами и боеприпасами. Дементьев вел себя на операции, как на павильонных съемках. Он заснял момент закладки фугаса, приближающийся поезд, взрыв, и когда на него посыпались обломки, успел направить аппарат на оставшиеся в целости платформы и вагоны. Оператор настолько увлекся съемкой, что его пришлось силой оттащить в лес.

Двое суток Дементьев колдовал над пленкой, а на третий день показал ее на совещании подрывников.

— Ну, а дальше что? — заявил Зверев, когда закончил рассматривать последний кадр. — Фугас от съемки не изменился и половина эшелона все равно осталась целой.

— Правильно. Все правильно, — спокойно отвечал оператор. — Только пленка показала, что фугасный заряд надо делить на две части и закладывать их под паровоз и середину состава, через двенадцать-четырнадцать звеньев рельсов. От этого сила взрыва нисколько не изменится, а весь эшелон взлетит на воздух.

— Ладно, пойду попытаюсь по-новому сработать, — заявил после некоторого раздумья Зверев.

В тот же вечер он пошел к станции Костянской.

Добрались туда на третий день к вечеру. В придорожных кустах, километрах в шести севернее станции, долго спорили, как делить фугас. Одни предлагали под голову поезда положить больше взрывчатки потому, что там паровоз и его не скоро сковырнешь с линии. Другие советовали делить на равные части.

Пока уточняли размеры и расчеты, появились патрули. Пришлось отползти в лес. Только глубокой ночью удалось по-новому заложить взрывчатку.

Эшелон появился около полудня. Зверев сам взялся замкнуть провода. Поезд подходил все ближе и ближе. Александр Макеевич заметно волновался. Мозг сверлила одна мысль: «А вдруг ничего не выйдет. Тогда позор на всю бригаду. Станут говорить — поверили киношнику».

За приближающимся эшелоном следили десятки глаз. Вот паровоз миновал большой фугас, Александр Макеевич соединил провода.

Раздался оглушительный взрыв. Паровоз, окутываясь паром, рухнул под откос.

— Похоже, свалился, — весело посмотрев на партизан, сказал Зверев. На пути не было ни вагонов, ни паровоза, ни платформ. На насыпи и по обеим ее сторонам лежали покореженные рельсы, вывернутые шпалы.

Партизаны были в восторге.

— Придем в бригаду, расскажем про удачу, — сказал подрывник Михаил Ванюшкин. — Пусть так же действуют, как мы.

— Нет, сейчас в лагерь не пойдем. Нужно еще раз подтвердить испытание, — возразил Зверев.

— Но где взрывать? Сюда нагрянули немцы, — сказал командир группы Костя Петров.

— Перейдем по ту сторону станции. Пусть фрицы прочесывают лес здесь, а мы будем хозяйничать у них позади.

Спустя сутки оккупанты лишились еще одного эшелона с техникой и боеприпасами. Его уничтожили партизаны отряда Зверева южнее станции Костянская.

Через несколько дней подрывники других отрядов прочно освоили новый способ закладки фугасов. В воздух один за другим стали взлетать поезда с живой силой, техникой, горючим и боеприпасами.

В первые дни июня обсохли болота, реки вошли в берега. Путь к железной дороге стал ближе.

Это облегчило выполнение операции. Лагерь обезлюдел: почти все уходили на свои участки выполнять задания.

В эти горячие дни штаб партизанского движения передал лаконичную радиограмму. «Достать «языка». Обязательно офицера. За «языком» вышлем самолет».

Первым вызвался достать вражеского офицера бывший шофер Ленинградского торгового порта Николай Федорович Березин. Он только что прибыл с железной дороги и, еще не отоспавшись, пришел в штаб с командиром отряда Федором Митрофановичем Шелякиным. Поеживаясь от утренней прохлады, они изложили причину такого раннего появления:

— Алексей Петрович, достанем «языка». Через пару дней он будет здесь.

— Где его возьмешь?

— Фрицы строят дорогу от Луги на Оредеж, через деревню Жилое Рыдно на Любань. Там контролеров, ревизоров и инспектирующих целая уйма, и, главное, — все высокого звания.

Березин действительно привел офицера. Им оказался инженер, строитель из организации ТОДТ Антон Ренке. Бывший шофер ходил именинником.

Три дня вели разговоры с «языком», но он, кроме сведений о своей строительной организации, ничего толкового рассказать не мог. Его все равно отправили в советский тыл.

И снова Ленинградский штаб требовал от нас: достать «языка». Из всех отрядов были направлены на задания десятки боевых групп.

И снова Николай Березин пришел в штаб бригады с предложением своих услуг.

— Лучше не напрашивайся. Опять приведешь какого-нибудь землекопа.

— Нет, приведу грамотного «языка».

— Не верю.

— На этот раз не ошибусь.

— Где намерен действовать?

— Опять на строительстве дороги.

— Не годится. Лучше иди на участок между деревней Вяжище и станцией Челово. Там часто ходят легковые машины.

Через три дня от Березина прибыл связной с запиской. Разведчик писал: «Связался с Архиповым, который еще весной со своими дружками просился в партизаны. Сейчас немцы поручили ему охранять мост через реку Оредеж у деревни Печково».