Елизавета Водовозова - На заре жизни

22 марта 1862 года Ушинский подал в совет Воспитательного общества благородных девиц и СПб. Александровского училища прошение, в котором писал: "Расстройство здоровья заставляет меня уехать за границу на продолжительное время, вследствие чего почтительнейше прошу Совет исходатайствовать мне увольнение от занимаемой мною должности инспектора классов" (К. Д. Ушинский, Собр. соч., т. 11, М.-Л. 1952, стр. 326–327). Однако истинной причиной ухода Ушинского была, конечно, не болезнь, а полная невозможность в обстановке наступавшей реакции продолжать свою реформаторскую деятельность, которая "в области воспитания не только не встретила сочувствия М. П. Леонтьевой и содействия с ее стороны, но нашла в ее лице убежденного противника" (Н. П. Черепнин, Императорское воспитательное общество благородных девиц, т. II, Пг. 1915, стр. 319). По свидетельству одного из ближайших сотрудников Ушинского, педагога Л. Н. Модзалевского, в начале 1862 года главноуправляющему ведомством императрицы Марии принцу П. Г. Ольденбургскому был направлен "обширный доклад начальницы института, кажется за подписью некоторых членов педагогического Совета, о том, что Ушинский со своей партией распространяет в заведении безбожие и безнравственность" (Л. Н. Модзалевский, К биографии К. Д. Ушинского, в кн.: К. Д. Ушинский, Собр. соч., т. 11, М.-Л. 1952, стр. 435). Другой сотрудник Ушинского, педагог Д. Д. Семенов, подтверждал: "Ушинского сломили интриги лиц, не сочувствовавших широкой реформе женского институтского образования" (сб. "Памяти К. Д. Ушинского", СПб. 1896, стр. 103). Отвечая на отдельные пункты обвинения (Ушинскому не дали возможности полностью ознакомиться с содержанием сделанного на него доноса) — в частности, обвинения в безбожии, выдвигавшегося против него священником Гречулевичем, — Ушинский писал: "…Обвиняют меня также в том, что когда-то и кому-то я говорил, что всегда предпочту преподавателя-атеиста, но человека честного и правдивого, ханже и фарисею. Не помню, так ли и кому это говорил, но это действительно мое мнение…" И добавлял: "…Считал всегда и считаю теперь, что ханжа хуже атеиста" (К. Д. Ушинский, Собр. соч., т. 11, М.-Л. 1952, стр. 323). Вопрос об увольнении Ушинского был, однако, в высших сферах уже предрешен, и ничего иного, кроме ухода в отставку, ему не оставалось.

Речь идет, вероятно, о письме М. П. Леонтьевой от 2 марта 1859 года, в котором она приносила благодарность императрице Марии Александровне за рекомендацию на должность инспектора классов К. Д. Ушинского — педагога, "обладающего всеми качествами, которых требует эта должность", и внушающего "доверие своими знаниями и репутацией во всех отношениях" (см. Н. П. Черепнин, Императорское воспитательное общество благородных девиц, т. II, Пг. 1915, стр. 276).

Об инциденте на выпускном акте 7 марта 1862 года сообщает также 3. Е. Мордвинова в своей книге "Статс-дама Мария Павловна Леонтьева", СПб. 1902, стр. 209. Несмотря на всю тенденциозность Мордвиновой, нельзя не почувствовать и в ее изложении ту нездоровую обстановку, в которой приходилось работать Ушинскому в последние месяцы его пребывания в Смольном.

20 марта 1862 года В. И. Водовозов писал своей невесте — автору настоящих воспоминаний: "В нашем институте поднялась целая гидра сплетен. Ушинский выходит в отставку вследствие доноса (священника) Гречулевича; я тут тоже замешан. Оставить институт мне небольшая потеря: 40 руб. в месяц я могу выработать в два вечера. Жаль только оставить девочек… — Они меня слезно умоляют остаться еще хоть на год, да вряд ли это исполнится". На следующий день В. И. Водовозов писал невесте: "Со Смольным вообще нам всем: и Михаилу Ивановичу (Семевскому), и мне… придется распрощаться. Там совершенное землетрясение: все повернулось вверх дном… Я был сегодня у Ушинского. Он истинно страдает, что все дело расстроилось. Можно себе представить, кто после нас пойдет преподавать в Смольном. Ведь это нравственная смерть попасть под начало Налетова (Налетов — помощник инспектора классов Смольного, реакционный педагог) и Гречулевича" (В. И. Семевский, Василий Иванович Водовозов, СПб. 1888, стр. 56)

В конце 1861 года в связи со студенческими волнениями Петербургский университет был закрыт. В городской думе проводились публичные лекции, к чтению которых были привлечены популярные профессора университета. Лекции собирали большую аудиторию — кроме студентов, здесь бывали и молодые чиновники, разночинная молодежь.