Валентин Пруссаков - Оккультный мессия и его Рейх

Большие логические вопросы остаются без внимания только потому, что студенты боятся расспрашивать своих профессоров, ибо отлично знают, что тех, кто прежде всего ищет правды, ожидают разные неприятности, и карьеры им не сделать... Но случается, что находятся болваны, которые вопреки всему пытаются доискаться до истины. Один из таких болванов – я сам.

Припоминаю, как мне довелось выступать перед студентами в Бонне 3 года назад... Они привыкли иметь дело с книгами, написанными по известным образцам. У меня же в руках оказалась копия подлинного документа. Это был листок из блокнота Рудольфа Гесса, заместителя фюрера. Дата – 10 ноября 1938 г., т.е. та самая Хрустальная ночь. Там было всего три строчки, составлявшие «Указ 72 Блитцкрига 1938», адресованный ведущим деятелям нацистской партии по всей Германии. Случилось так, что только в середине той ночи Гитлер узнал о происходившем в стране, о том, что горели синагоги и были разбиты витрины тысяч магазинов, многие евреи убиты. Эта кровавая оргия пронеслась по всей Германии, а он узнал о ней только в 2 часа ночи.

Он созвал своих министров и сказал им: „Ради Бога, прекратите“. В результате последовали телеграммы и обращения. Один из такого рода документов, подписанный Рудольфом Гессом, я и показывал студентам в Бонне. Это был приказ, исходящий из самой высокой инстанции, гласящий совершенно недвусмысленно, что при всех обстоятельствах, любой ценой нужно остановить акции, направленные против еврейской собственности и еврейской общины. Когда я показал этот документ, наступило гробовое молчание. Как будто всю аудиторию в Бонне поразила молния! Я сказал им: „Вы удивлены, почему произошло так, что я пришел к вам спустя более 40 лет после события, и я, английский историк, говорю вам вещи, о которых ваши собственные историки, ваши собственные учителя и профессора никогда не упоминали. Этот документ показывает совершенно ясно, что Адольф Гитлер делал все, что было в его силах, чтобы остановить безумие, вспыхнувшее той ночью. А вам говорили совершенно противоположное. И вы должны спросить ваших профессоров, по какой из двух причин они не упоминали этот документ. Первая – они не знали о его существовании. В таком случае они просто не соответствуют званию профессор и не могут преподавать историю. Вторая причина более отвратительного характера и более правдоподобная: они знали об этом документе, но всячески скрывали его, ибо он противоречит общепринятой современней версии интерпретации истории Германии. Опять-таки, по моему мнению, такие люди не годятся для преподавания истории и не заслуживают права называться историками“. С того момента, как я сказал все это, у меня не было проблем со студентами – они внимательно слушали меня более часа. Я же рассказал и о множестве других аналогичных документах из ранних лет нацизма.

Я недавно читал и перечитывал все 4000 страниц процесса Гитлера и его сообщников по Пивному путчу, знаменитому путчу 1913 г. Я не мог поверить своим глазам, когда читал показания одного полицейского чина, присутствовавшего в мюнхенской пивной в ту ночь. Этот полицейский показывал: „Я стоял рядом с герром Гитлером, когда вошел какой-то человек и сообщил, что нацисты ворвались в еврейскую, лавку где-то в Мюнхене в ту ночь 1923 г. И фюрер приказал, чтобы все эти люди были наказаны и немедленно исключены из нацистской партии, и чтобы они никогда не могли вступить в нее вновь“. Это произошло в 1923 г., и я совершенно случайно наткнулся на приведенное показание. Но с той поры и до 1944 г. и даже дальше, все достоверные документы свидетельствуют лишь об одном: Гитлер неизменно протягивал свою руку для защиты евреев.

Опять гробовое молчание. Еще бы: это представляется непостижимым. Нам всем так прочистила мозги еврейская пресса, что мы искренне верим: все происшедшее с евреями, было тщательно продуманной государственной операцией, направленной на 100%-ное безжалостное уничтожение каждого еврея на земле. Та же мысль, что человек, находившийся на самой вершине власти, неизменно защищал их, в наши дни представляется совершенно непостижимой. Действительно, всякий раз, как я говорю об этом, на меня обрушивается непрерывный поток непристойнейших оскорблений. И каждый раз, сталкиваясь с этими оскорблениями и пытаясь сохранить приятную улыбку на лице, я говорю своим оскорбителям: „У меня в кармане тысяча фунтов стерлингов. Они принадлежат любому из вас, кто сумеет отыскать хотя бы один документ, один документ военного времени, показывающий, что Адольф Гитлер знал о происходившем в Освенциме и Треблинке и во всех других так называемых лагерях истребления. Я знаю, что вам не удастся отыскать подобный документ“.

В течение 10 лет я выступал с подобным предложением. Я обращался с ним по телевидению в Англии, Америке и чуть ли не во всем мире. И никто не продемонстрировал хотя бы единственный документ. Не могут. Однажды А.Д.Р. Тейлор (крупнейший английский историк XX века – В.П.), выступая по телевидению, заявил, что мистеру Ирвингу должно быть стыдно обращаться с такого рода предложением. Неблагородно, сказал он, обращаться таким образом и обещать тысячу стерлингов. Историкам надлежит работать с помощью иных средств. На это я ответил ему: „Что ж, может быть, вы и правы, но вас должен приводить в смущение и тот факт, что никто из историков не в состоянии доказать, что я заблуждаюсь в отношении одного из самых значительных вопросов, возникших после Второй мировой войны“. Была ли эта трагедия? Каких размеров она достигла? И если она произошла, кто отдал приказ? Они не могут предъявить даже один документ, подтверждающий, что Гитлер знал о происходившем...

Наоборот, скорее можно найти подтверждение противоположному. Например, 30 ноября 1941 г. Гиммлер, глава СС, отправился на прием к Гитлеру в его бункер. Я – единственный историк, взявший на себя труд прочесть записи телефонных разговоров Гиммлера. Они написаны от руки по-немецки, вот поэтому-то немецкие историки не используют их... они предпочитают читать отпечатанные тома документов, ибо это легче. В этих томах имеются всякие сноски, интересные фотографии, часто изображающие жестокости и зверства. Историки не считают нужным беспокоить себя знакомством с записями личных телефонных разговоров Генриха Гиммлера, сделанных в годы войны. Они не утруждают себя их прочтением, ибо они сделаны от руки, не слишком разборчивым почерком.

Но в тот особенный день, 30 ноября 1941. мы обнаруживаем, что Гиммлер звонил Гейдриху, шефу гестапо, из бункера Гитлера в 1:30 дня относительно определенных поездов с евреями, покидающих Берлин. В этом разговоре есть такие слова: „не ликвидировать, не должны быть ликвидированы“. Что случилось? Ответ, согласно моей гипотезе, в том, что Гиммлер отправился к Гитлеру и сказал ему: „Мой фюрер, поезда с евреями покидают Рейх и пределы оккупированных территорий, как вы приказали“, – потому что Гитлер отдал четкий приказ о транспортировке евреев. Он приказал вымести их с Запада на Восток – из Германии, Франции, Бельгии, Голландии и других западных стран, подобно тому, как кто-то выметает щеткой муравьев со своего двора. Именно так он предвидел эту операцию, большую очистительную операцию. Он отдал приказ об ее исполнении, и потому Гиммлер идет к нему и докладывает: „Мы начали транспортировку, но это весьма дорогостоящая операция, особенно, принимая во внимание ситуацию на Восточном фронте. Москва в осаде, у нас критическое положение под Москвой и нам дозарезу нужен каждый поезд для перевозки оружия, боеприпасов и людей. Не можем ли мы избавиться от евреев каким-нибудь другим образом?“ И он намекает на ликвидацию, а Гитлер отвечает ему: „Об этом не может быть и речи“.