Святослав Рыбас - Сталин

Четвертого июня назначены восемь судей из числа известных военачальников: заместитель наркома обороны СССР, начальник Воздушных сил РККА, командарм 2-го ранга Я. И. Алкснис; командующий Московским военным округом, маршал С. М. Буденный; командующий ОКДВА, маршал В. К. Блюхер; начальник Генерального штаба, командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников; командующий Белорусским военным округом, командарм 1-го ранга И. П. Белов; командующий Ленинградским военным округом, командарм 2-го ранга П. Е. Дыбенко; командующий Северо-Кавказским военным округом, командарм 2-го ранга Н. Д. Каширин; командир 6-го кавалерийского казачьего корпуса В. И. Горячев.

Решив провести открытый судебный процесс, кремлевская группа стремилась показать обществу, что руководство РККА сохраняет верность государству.

Десятого июня пленум Верховного суда СССР постановил создать Специальное судебное присутствие Верховного суда для рассмотрения дела о военном заговоре. 11 июня началось судебное заседание. На вопрос, признают ли подсудимые себя виновными, они ответили утвердительно. До перерыва в 15.00 шли прения. Потом неожиданно Ежов и председательствующий В. В. Ульрих поехали в Кремль докладывать, хотя прошла только половина судебного дня. Очевидно, случилось что-то непредвиденное.

Между Ежовым и членами трибунала произошло столкновение: Белов обвинил Ежова в подтасовках. В итоге Блюхер, Дыбенко и, как пишет историк, «еще трое» поддержали Белова. Эти трое — Алкснис, Горячев, Каширин.

«Заколебались даже Буденный и Шапошников. Но их удалось отколоть от остальных, так как хитроумный Ежов предвидел подобную ситуацию. На каждого из них он заранее заготовил штук по 20 показаний со стороны уже арестованных, обличавших их самих в тайной оппозиции. И вручил эти бумаги Ульриху, чтобы тот ими распорядился как сочтет нужным. Председатель суда все сделал самым наилучшим образом. В результате Буденный и Шапошников отступили в страшном замешательстве. Это и спасло им жизнь» 320.

В это время в Киеве выступили два пехотных полка, в Харькове — один кавалерийский, приняв резолюции освободить Якира и Уборевича, а фальсификаторов привлечь к ответственности. Мятежников разоружили, 18 младших офицеров покончили с собой.

Нетрудно предположить, что длительные судебные слушания могли стать детонатором гораздо больших возмущений. Поэтому Ежов и Ульрих в Кремле получили указание: процесс заканчивать. Это решение Сталина поддержали присутствующие в его кабинете Молотов, Каганович, Ворошилов, Калинин, Микоян, Хрущев.

И в тот же день (фактически была уже глубокая ночь) был вынесен приговор: расстрел. Услышав это, Якир истерично потребовал бумагу и написал письма Сталину и Ворошилову. Он еще надеялся убедить их в своей невиновности.

Комендант Судебного присутствия Иван Серов (будущий председатель КГБ при Хрущеве) громко скомандовал: «Из зала — на улицу!»

Осужденных в крытом грузовике в сопровождении усиленной охраны перевезли в Лефортовскую тюрьму, а там — провели в подвал.

Командовать расстрелом по предложению Сталина должен был Блюхер, но он решительно отказался.

Поставленный к стене Якир крикнул: «Да здравствует товарищ Сталин!» Ворошилов выстрелил ему в затылок.

Следующим поставили Тухачевского, он успел крикнуть: «Вы стреляете не в нас, а в Красную армию!» — и выстрел Буденного оборвал его жизнь.

Уборевича застрелил Ежов. Остальных — сотрудники НКВД Фриновский, Леплевский, Карпейский, Николаев-Журид, Ушаков.

Тела вывезли на Ходынское поле, сбросили в заранее вырытую яму, засыпали негашеной известью, быстро закопали, плотно утрамбовав землю.

Те, кто сотрясал мир угрозой мировой революции и храбро сражался с белыми офицерами, моряками Кронштадта и тамбовскими крестьянами, упокоились в безвестной могиле.

Двенадцатого июня 1937 года «Правда» сообщила, что «острый меч социалистического правосудия обрушился на головы подлой военно-шпионской банды». В стране развернулась мощная кампания борьбы с «врагами народа».

Но пора вспомнить о демократических выборах в Верховный Совет. Более неподходящей для этого обстановки трудно вообразить. К тому же взаимоотношения сталинской группы с руководителями региональных кланов оставляли желать лучшего.

Двадцать седьмого июня 1937 года Сталин получил от Ежова заявление арестованного партийного функционера Малинова, обвиняемого в троцкизме. Малинов сообщал, что секретарь Дальневосточного крайкома И. М. Вареикис «наряду с оценкой блестящих качеств И. В. Сталина отозвался о нем как о тяжелом человеке, с которым трудно работать» и что «даже некоторые члены Политбюро» чувствуют себя несвободными и «как бы в чем-то виноватыми». Еще Малинов сообщал, что Вареикис постоянно возит с собой приближенных людей, в партийном отношении «негодных».

Сталина, по-видимому, это задело. Он расписал донесение для прочтения всем членам Политбюро и даже — самому Варейкису с припиской: «Т. Вареикис! Не желаете ли ознакомиться с показаниями небезызвестного Малинова? Привет. И. Сталин».

Вареикис был очень известным партийным работником, в июле 1918 года тесно сотрудничал с Тухачевским во время подавления мятежа командующего Восточным фронтом Муравьева, будучи с 1928 года первым секретарем Центрально-Черноземного обкома, активно проводил коллективизацию.

Характерен ответ Варейкиса Сталину. В нем сквозит если не враждебность, то явная дерзость: «Насчет того, как я всегда боролся и веду теперь борьбу с вредителями всех мастей или писать о своей политической линии, большевистской совести мне нет надобности. Это яснее ясного дня. Привет» 321.

Варейкис как бы говорил: «Не вижу смысла оправдываться, даже удивлен, что вы занимаетесь такой чепухой». Слышится голос жестокого воина и организатора, каковым он и был.

Для Сталина, перестраивавшего систему власти, такие руководители с психологией командиров Гражданской войны уже не были нужны.

Но был ли им нужен Сталин?

Если исходить из результатов Второй мировой войны, которую Сталин предвидел и подготовку к которой считал главной задачей, то такой руководитель, как он, был востребован. И это обстоятельство — решающий аргумент во внутриэлитной борьбе. «Военная экономика СССР превзошла в годы войны экономику „единого европейского военного хозяйства“» 322. Хотя экономика Советского Союза перед войной и в еще большей степени во время войны явно уступала немецкой экономике, СССР за счет объединения всех ресурсов для нужд обороны достиг невиданной в других воюющих государствах концентрации.

Отсюда следует вывод: региональным лидерам Сталин был нужен, хотя они периодически пытались ослабить контроль Кремля. Это противостояние являлось неотъемлемой частью советской политической системы: Кремль опирался на партийный аппарат на местах и держал его в узде благодаря жесткому контролю органов НКВД, а местные «князья», с одной стороны, нуждались в поддержке центра и НКВД, но с другой — постоянно стремились выскользнуть из-под присмотра.