Святослав Рыбас - Сталин

В письмах Сталина дочери Светлане хорошо видно сочетание любящего сердца и рационального ума. Но любящего сердца — больше.

Письма он будет писать позднее, когда она подрастет. А пока, по словам Надежды Сергеевны, он «очень дружит» с дочерью.

Еще один семейный круг — родичи.

Его мать живет в Тифлисе, в Москву не переезжает. Письма ей пишет чаще всего Надежда Сергеевна — вежливые, уважительные и чуть-чуть отчужденные. В них она передает привет «от Иосифа», который сильно занят, сообщает о здоровье детей. Никакой политики в этих письмах нет.

Изредка Сталин тоже пишет матери, — совсем коротко. Видно, что, кроме сыновьего привета, ему нечего сообщить ей. Подписывается он своим детским именем — Coco.

Другая родня — это Сванидзе, сестры и брат его первой жены: Александра (Сашико), Мария (Марико) и Александр, у которого есть жена Мария. Этот Александр (в семье его звали Алешей) участвовал в революционной деятельности в Грузии, был в эмиграции, в 1920–1921 годах работал помощником заведующего отделом Наркомата иностранных дел, в 1921–1922 годах — народный комиссар финансов Грузии и Закавказья, затем работал в наркоматах иностранных дел, финансов, внешней торговли, в заграничных учреждениях СССР, в 1935–1937 годах — заместитель председателя правления Госбанка СССР по зарубежным операциям.

Еще одна родня — Аллилуевы. Сергей Яковлевич Аллилуев — тесть Сталина, электротехник и механик, был авторитетным в партии человеком, участвовал в работе первых марксистских кружков на Кавказе, сидел в тюрьмах. После Октября был избран комиссаром первой ГЭС Петрограда, потом работал по направлению ВСНХ на Украине, членом ревкома Крыма, на хозяйственных руководящих постах.

Зная Сталина еще совсем молодым человеком, он уважал его. Именно у С. Я. Аллилуева Ленин скрывался в 1917 году, а Сталин снимал комнату. Сергей Яковлевич был бессребреником.

Ольга Евгеньевна Аллилуева (в девичестве Федоренко) — теща Сталина. Она в шестнадцатилетнем возрасте вышла по любви замуж за 27-летнего Сергея Яковлевича вопреки воле родителей, сбежав из дома. Рано выйдя замуж, ее дочь Надежда следовала по ее стопам. (Впрочем, узнав, что Надя выходит за Сталина, она была против.) Вот портрет сталинской тещи: «…Бабушка была человеком гордым и не хотела ни от кого зависеть. Еще когда в 1928 году она по болезни ушла на пенсию, ей приходилось туго, она еле сводила концы с концами и попросила об увеличении пенсии, которая была совсем небольшой. Но ей отказали, сославшись на то, что она родственница Сталина. В ответ она написала: „Каждому партийцу должен быть известен скромный образ жизни т. Сталина и вообще невозможность для него материально кому-либо помогать. Рассматривать меня как родственницу Сталина для большевика недостойно. Родственность — представление чисто мещанское“» 186.

Дети Аллилуевых — Павел, Федор, Надежда, Анна.

Павел (род. 1894) был участником Гражданской войны, потом возглавлял Норильскую горно-изыскательскую экспедицию, в конце 1926 года по предложению Сталина, который его очень уважал, был направлен военным представителем в Германию в торговое представительство СССР, по возвращении весной 1932 года занимал должность военного комиссара Автобронетанкового управления РККА СССР.

«…Был он человеком искренним, с открытой, но строгой душой, если чувствовал несправедливость, всегда вступался. Но и принципами не поступался. Может быть, поэтому авторитет Павла был очень высоким» 187.

Федор Аллилуев (род. 1898) — участник Гражданской войны, был болен и никакого влияния на Сталина не имел.

Анна Аллилуева (род. 1896) окончила гимназию, работала в секретариате Совнаркома, в мандатных комиссиях съездов, в военном отделе ВСНХ, шифровалыцицей в особом отделе 14-й армии на Украине. В 1920 году стала женой секретаря Дзержинского Станислава Реденса.

В 1920 году Реденс назначается председателем Одесской ЧК, затем Харьковской, в 1922 году — член коллегии ОГПУ, в 1922–1924 годах — председатель ГПУ Крыма и начальник особого отдела Черноморского флота. С 1924 по 1925 год он снова работает секретарем у Дзержинского в ВСНХ, после смерти Дзержинского — в ЦКК, с Куйбышевым и Орджоникидзе, с 1929 года — полномочный представитель ОГПУ и председатель ГПУ Закавказья.

По своей натуре Реденс походил на Дзержинского, был таким же романтиком революции. Как родственник Сталина он играл особую роль в руководстве государственной безопасности и еще в конце 1920-х годов столкнулся с Л. П. Берией. У Реденса с Берией были враждебные отношения. Сын Реденса, Владимир Аллилуев, повествует о следующем факте дискредитации отца в Грузии. «Берия со своими людьми хорошенько напоили отца, раздели его и в таком виде пустили пешком домой…» 188

Не умевший пить начальник чекистов Закавказья был опозорен. Его перевели на Украину.

Вся родня довольно часто собиралась на даче в Зубалове (неподалеку от Москвы по Рублево-Успенскому шоссе), где тогда царила добродушная и в чем-то патриархальная атмосфера русской усадьбы начала века с несколькими поколениями семьи, друзьями, прислугой, учителями детей.

Первым хозяином Зубалова был бакинский нефтепромышленник Зубалов, на промыслах которого в Баку Сталин обретал революционный опыт. В 1919 году Сталин занял пустующий краснокирпичный дом с готическими башенками, окруженный двухметровым кирпичным забором. Дача была двухэтажной, кабинет и спальня Сталина находились на втором этаже. На первом этаже были еще две спальни, столовая и большая веранда. Метрах в тридцати от дома стояла служебная постройка, где располагались кухня, гараж, помещение охраны. Оттуда в главное здание вела крытая галерея.

По соседству находились дачи Микояна, Ворошилова, Шапошникова.

У Сталина жили старшие Аллилуевы, их дети. Здесь собиралась и вся большая семья с родичами, их женами и детьми, соратники. Светлана, дочь Сталина, писала, что этот ближний семейный круг служил ее отцу «источником неподкупной нелицеприятной информации» и после смерти Надежды Сергеевны рассыпался.

Но кроме информации эта большая семья давала Сталину ощущение полноты жизни.

Оно дополнялось и усиливалось его хозяйственными увлечениями.

Вот яркое тому свидетельство его дочери: «Наша же усадьба без конца преобразовывалась. Отец немедленно расчистил лес вокруг дома, половину его вырубил, — образовались просеки; стало светлее, теплее и суше. Лес убирали, за ним следили, сгребали весной сухой лист. Перед домом была чудесная, прозрачная, вся сиявшая белизной молоденькая березовая роща, где мы, дети, собирали всегда грибы. Неподалеку устроили пасеку, и рядом с ней две полянки засевали каждое лето гречихой, для меда. Участки, оставленные вокруг соснового леса, — стройного, сухого — тоже тщательно чистились; там росла земляника, черника, и воздух был какой-то особенно свежий, душистый. Я только позже, когда стала взрослой, поняла этот своеобразный интерес отца к природе, интерес практический, в основе своей — глубоко крестьянский. Он не мог просто созерцать природу, ему надо было хозяйствовать в ней, что-то вечно преобразовывать. Большие участки были засажены фруктовыми деревьями, посадили в изобилии клубнику, малину, смородину. В отдалении от дома отгородили сетками небольшую полянку с кустарником и развели там фазанов, цесарок, индюшек; в небольшом бассейне плавали утки. Все это возникло не сразу, а постепенно расцветало и разрасталось, и мы, дети, росли, по существу, в условиях маленькой помещичьей усадьбы, с ее деревенским бытом, — косьбой сена, собиранием грибов и ягод, со свежим ежегодным „своим“ медом, „своими“ соленьями и маринадами, „своей птицей“.