Ханс-Отто Майснер - Дело Зорге

— Не было дома?

Она отрицательно покачала головой и, чтобы не упасть, прислонилась к рулевой будке.

— Я не смогла к нему попасть. Дом оцеплен полицией. Судя по всему, у него обыск.

— Его арестовали! — вскрикнула Вера. — Теперь нужно уходить. Немедленно уходить!

Биргит резко повернулась к ней.

— Нет! Нет! Никто не арестован. Он приедет… Сейчас будет здесь!

Бранкович пытался ее образумить.

— Теперь уже нет смысла ждать, поверьте мне. Нам действительно нужно уходить… Или они схватят нас всех.

Девушка топнула ногой.

— Катер будет стоять здесь до тех пор, пока не приедет Зорге. Он так приказал, значит, так и должно быть!

Полковник Одзаки, склонившись над столом, сосредоточенно передвигал маленькие бумажные обрывки, стараясь восстановить текст изорванной записки. В его

247

памяти живо представилось то далекое время ранней юности, когда он увлекался очень модной в те годы игрой пуццле. Вспомнив это, полковник не без удовольствия подумал, что его юношеское увлечение не пропало даром и приобретенные тогда навыки сейчас оказались весьма кстати. Зазубринки на краях обрывков были едва различимы невооруженным глазом, и если бы не сильная лупа, то он вряд ли справился бы с этим ювелирным делом.

Работа продвигалась успешно, и уже по тем кусочкам, которые сложили умелые руки полковника, без особого труда можно было представить контуры записки.

— Ну… Ты опять что-то принес, мой мальчик? — спросил полковник своего маленького помощника, с сияющим лицом подбежавшего к его столу.

Малыш нерешительно разжал грязную руку. Осторожно взяв новые обрывки, Одзаки восторженно воскликнул:

— Браво, мой мальчик! Молодец! Три сразу! — И, обращаясь к помощнику, сказал: — Капитан Хидаки, выдайте пареньку триста иен!

Из фургона радиостанции выпрыгнул офицер и побежал через ярко освещенный сад, в котором дети и солдаты — каждый в своем квадрате — ползали по земле в поисках недостающих кусочков записки.

— Господин полковник, — докладывал запыхавшийся офицер. — Командир «Е-16» сообщает, что катер Зорге только что вышел в море. Оба наших торпедных катера без огней следуют за ним…

Одзаки одобрительно кивнул.

— Передайте на катера: «Преследование продолжать! Немедленно сообщите в морской штаб».

Не отрываясь от записки, полковник подозвал капитана Хидаки.

— Дом Зорге оцеплен?

— Так точно, господин полковник!

— Хорошо. Теперь, если он попытается бежать, можете смело арестовать его. У меня, правда, не все еще готово… Но ничего. Положитесь на меня!

— Слушаюсь, господин полковник! Одзаки поднял голову от стола.

— Я это говорю на случай, если он все-таки попытается бежать… Но пока в дом без моего разрешения не входить!

— Слушаюсь, господин полковник! В дом никого не пускать!

248

— Что будешь пить, Фуйико? — спросил Зорге. Девушка покачала головой.

— Ничего. Не хочу… Посмотри, какие красивые угли в камине.

— Может, подложить дров?

— Не надо. Так красивее.

Он хотел встать, но она удержала его.

— Что ты хочешь?

— Глоток виски, маленькая.

Она быстро поднялась и подошла к бару.

Если бы Рихард Зорге выглянул в окно, он, конечно, увидел бы, что игра им проиграна. Каждое мгновение, остававшееся в его распоряжении, было равно вечности.

— Пожалуйста, твое виски, — она протянула ему стакан и легла рядом.

Он погладил ее плечи.

— Тебе не холодно, Фуйико? Она прижалась к нему.

— Нет, не холодно.

Девушка потянулась к Рихарду рукой, и вдруг ее обожгла мысль: раньше она была совсем иной, не была танцовщицей Фуйико Нахарой.

• »

Торпедный катер «Е-16», оставляя за собой слабый пенистый след, шел значительно медленнее, чем позволяли его сильные двигатели.

Начиналась мертвая зыбь. Но командир катера старший лейтенант Охима и при большем волнении умело справлялся с кораблем. Так же как и стоявший рядом с ним матрос, он не отрывал от глаз бинокля и внимательно следил за судном, шедшим в нескольких кабельтовых впереди. Сомнений не было: утлое суденышко стремилось как можно быстрее покинуть японские территориальные воды и выйти в открытое море.

«Догоним и пойдем у них на траверзе», — решил старший лейтенант Охима и приказал дизелисту:

— Полный вперед!

— Есть, полный вперед! — повторил тот, и катер, Слегка вздрогнув, пошел быстрее.

— Передать командиру «Е-14»: держать катер по правому борту, дистанция — два кабельтовых…

249

Радист повторил команду и уже был готов передать ее, как вдруг впереди в небо взметнулся огненный столб, ярким пламенем озаривший морщинистую поверхность ночного моря. И сразу за вспышкой последовал раскатистый гул мощного взрыва; воздушная волна сбила с ног стоявших на мостике старшего лейтенанта и матроса.

Когда старший лейтенант Охима поднялся, до него отчетливо донеслись всплески от падавших в море обломков взорванного судна.

Мощный взрыв, раздавшийся в каких-нибудь двух милях от берега, слышали все, кто в это время, незадолго до рассвета, не спал слишком крепко.

Слышал этот взрыв и Рихард Зорге.

— Что это? — испуганно спросила Фуйико.

— Видимо, корабли проводят ночные учения, — ответил Зорге.

Полковник Одзаки сидел на террасе. Он знал, что взрыв в море не имеет ничего общего с учениями военных кораблей. Во-первых, потому, что в эту ночь ни одного крупного корабля в море быть не должно, и, во-вторых, выстрел корабельного орудия намного глуше громового раската, донесшегося со стороны моря.

— Пожалуйста… не мешайте мне сейчас, — отмахнулся он от вошедшего капитана Хидаки. — Если меня не будут отрывать, я скоро кончу это дело…

— Но я все же вынужден вас побеспокоить, господин полковник, — упорствовал адъютант. — Катер доктора Зорге со всеми его людьми только что взлетел на воздух.

Одзаки вскочил.

— Сами себя взорвали?! Но это же безумие… Я полагал, что они хотели бежать…

Хидаки пожал плечами.

— У них были все основания считать, что их дело выгорело. Ведь катер был уже в двух милях от берега!

Полковник снова опустился в кресло.

— Значит, от нас ушло несколько подручных Зорге, которые могли бы нам многое рассказать… Лундквист тоже была на этом катере?

— Так точно, господин полковник! Она поднялась на

250

борт незадолго до отплытия… Насколько нам удалось заметить, она хотела снова вернуться на берег. Но ее удержали силой.

— Поражаюсь этой женщине, — проговорил он после минутного молчания.

Адъютант не понял смысла слов своего начальника.

— Как вы сказали, господин полковник? — тихо спросил капитан Хидаки.

Но Одзаки лишь досадливо махнул рукой.

— Оставьте меня…

»

В половине шестого, когда на улицах Токио уже появились первые прохожие, полковник Одзаки восстановил четырехугольник маленькой записки почти полностью. Лишь в середине оставалась незаполненной небольшая дырка. Черная бумага, на которую были наклеены кусочки записки, предостерегающе проглядывала через нее.