Василий Голубев - Во имя Ленинграда

Так как штаб дивизии находился здесь же, в Кронштадте, то я считал, что представления не задержатся, получат положительную оценку и все командиры в полку и эскадрильях займут свои места. Но напрасны были надежды. В один из приездов на аэродром полковник Корешков с обычным своим юмором сказал:

- Зря бумагу пачкал, Василий Федорович. "Варяга" тебе в заместители шлет вышестоящее руководство. Да и я сам решил твоего друга-ханковца Цоколаева назначить начальником штаба третьего гвардейского полка. Так что придется тебе еще покрутиться одному, ведь твой заместитель - да и другие тоже - нуждаются в приобретении боевого опыта. Приказы о назначении уже подписаны, через два-три дня прибудут и люди.

Я, недоумевая, смотрел на командира дивизии и ничего пока не понимал. А он, продолжая начатый разговор в шутливом тоне, звучавшем на сей раз для меня чуть ли не похоронным звоном, добавил:

- Ты не удивляйся таким назначениям - привыкай. Полк в морской авиации передовой, воюет с меньшими потерями, чем другие, да еще и летаете на "Ла-5" - лучших самолетах-истребителях. Теперь желающих принять участие в войне, а также и побыть рядом с ней станет больше. Они будут слетаться в четвертый гвардейский, как осы на сладкое. Поэтому на повышение в должностях пока не посылай, буду помогать тебе отбиваться от посланцев, которые идут помимо нас с тобой.

После этих слов полковника Корешкова у меня отпало желание задавать какие-либо вопросы, связанные с передвижением кадров внутри полка.

На второй день после разговора о предстоящих назначениях штаб полка получил сразу три приказа. Первым назначался заместитель командира полка по летной части. Им оказался тридцатидвухлетний майор Шмелев Николай Михайлович. Он опытный летчик-истребитель, окончил летное училище в Ейске, потом работал инструктором, командиром звена и эскадрильи до 1940 года. Затем служил в авиации на Дальнем Востоке, а с 1942 года был инспектором управления ВВС ВМФ в Москве. После того как началась война, он многократно писал рапорты с просьбой послать его на фронт. А когда в 1943 году он был выдвинут на должность командира истребительного авиаполка на Дальний Восток, то вновь обратился к наркому Военно-Морского Флота с просьбой послать его с понижением в должности на любой из трех воюющих флотов для непосредственного участия в боевых действиях.

Наконец настоятельные просьбы Шмелева были удовлетворены, и на его последнем рапорте появилась резолюция: "Послать в авиацию КБФ на должность заместителя командира полка. С приобретением боевого опыта назначить командиром авиаполка".

По пути на фронт Шмелев добился разрешения в Ейском авиационном морском училище освоить технику пилотирования и провести учебные боевые полеты на самолете Ла-5. И, получив опыт полетов на "лавочкине", он направился в наш полк.

Второй приказ родился на основе новой директивы, которая обязывала в истребительных авиаполках на должностях начальников штабов впредь иметь офицеров-летчиков из числа командиров эскадрилий и заместителей командиров полков. Во исполнение этой директивы приказом командующего флотом и были назначены: майор Г. Д. Цоколаев - начальником штаба 3-го ГИАП, а майор П. И. Бискуп, бывший заместитель по летной подготовке 71-го ИАП, - начальником штаба 4-го ГИАП.

Петра Бискупа я знал давно и хорошо. Первый раз судьба свела меня с ним на полуострове Ханко осенью 1941 года. Тогда он был комиссаром эскадрильи в звании капитана, считался душой своего подразделения и не раз успешно наносил бомбоштурмовые удары по войскам и плавсредствам белофиннов. По возвращении с Ханко он продолжал службу в 71-м авиаполку, но почему-то оставил должность политработника. Провоевал некоторое время заместителем командира того же полка по летной части и уехал в тыл на учебу. И вот теперь вновь сменил профиль своей работы, пытаясь стать летающим боевым начштаба.

Назначение майора Бискупа взамен майора Тарараксина - штабника, как говорится, до мозга костей - в тот период было не совсем желательным и полезным для полка событием. Надо сказать, что он совершенно не имел опыта штабной работы и склонности к ней. И конечно, ясно было, что придется потратить много сил и упорства, чтобы вновь назначенный начальник штаба стал работать вровень с остальными руководителями полка.

Прочитав третий приказ, я подпер ладонью щеку и долго сидел молча. В мозгу стучала мысль: "Зачем нужно в высшем штабе, минуя полк и дивизию, назначать командира эскадрильи. При этом совсем не имеющего боевого опыта. Неужели там, в Москве или в штабе флота, не понимают, что эскадрилья - это основное тактическое подразделение в авиации. И командир такого подразделения не гриб дождевик, который за сутки вырастает до полной зрелости. Комэск должен быть лучшим воздушным бойцом, умелым командиром... На формирование его на войне уходят многие месяцы, а то и годы".

Молчание мое нарушил замполит. Он, прочитав до меня все три приказа, сейчас сидел рядом и следил за моим лицом.

- Что, Василий Федорович, тяжело читать такие документы? Может быть, мне съездить в политотдел дивизии или махнуть на У-2 прямо в Ленинград, к начальнику политотдела авиации флота? Пусть вмешаются, разберутся с кадровиками, нельзя же в один полк посылать сразу троих руководителей, которым, как правильно сказал Тарараксин, "нужно все начинать с нуля"...

Майор Абанин все больше накалялся от гнева. Я продолжал молчать, силясь сдержать возмущение.

- Не надо, Александр Иванович, ни ехать, ни лететь. В политотделах дивизии и авиации флота из-за нас копья ломать и конфликтовать с высшими инстанциями не будут. Мне полковник Корешков недавно сказал: "Теперь желающих принять участие в войне, а также побыть рядом с ней будет больше, они начнут слетаться в четвертый авиаполк, как осы на сладкое". Видимо, придется вновь тянуть огромный воз летной нагрузки, пока не наберут силу "варяги".

Я вышел из помещения КП подышать свежим августовским воздухом.

За мной вышел и майор Тарараксин. За последние дни он очень изменился, лицо казалось бледно-серым, скулы обтянулись. Видимо, он тяжело переживал внезапное отстранение от должности. Ведь все - и он сам, конечно, - знали, каким усердным и знающим был начштаба полка.

- Не переживай, Алексей Васильевич, подберем тебе хорошую должность в штабе дивизии. Я поговорю с начальником штаба и командиром, - старался я его успокоить. Мне было очень жаль расставаться с этим неутомимым, замечательным человеком и офицером, проработавшим более девяти лет в полку.

- Я к вам с просьбой, товарищ командир! Оставьте меня в полку на должности начальника оперативного отделения. Я ее ранее занимал. Ну, а если нет такой возможности, то пошлите меня в первую эскадрилью на должность адъютанта. - Его голос дрогнул, на глазах появились слезы. Опустив голову, он медленно достал из кармана кителя сложенный вдвое лист бумаги - тот, на котором он недавно что-то писал, и подал мне: - Василий Федорович! Это мой рапорт - последняя просьба, помогите...